Книга Ночные волки - Фридрих Незнанский

– Понимаем, – весело откликнулся один из них. – А я – Скуратов. Генеральный прокурор. Прошу любить и жаловать.

Парни загоготали, и это навело меня на грустные размышления. Иногда я все-таки бываю неопровержимо прав.

– Вот что, – сказал я. – Везите нас в отдел. Там мы позвоним, и все выяснится. О'кей?

Я понимал: главное сейчас – спокойствие.

Парень, очевидно самый главный из них, подозрительно посмотрел на меня. Долго смотрел. Слишком долго для такого заурядного события, как задержание водителя, превысившего скорость.

Наконец он сказал:

– О'кей.

И мне все стало ясно – последние сомнения исчезли.

– Ну, ребята, – ругался Грязнов. – Вам это так не сойдет с рук. Почему вы нам не верите?

– Рылом ты не вышел, – сказал ему старший. – Поехали! Садитесь в нашу машину.

И он кивнул на «мерседес».

– Одну минуточку, – сказал я. – Поскольку вы уже, можно сказать, сорвали наше важное дело, разрешите мне шепнуть на ухо пару слов своему товарищу. Если можно, конечно.

– Еще чего! – ответил один из них. – На ухо! Так говори, при всех!

Я пожал плечами.

– Что это может изменить? – как можно более безразличным голосом произнес я.

Старший махнул рукой.

– Говори! – Он повернулся к тому, который меня обыскивал, и спросил: – Он чист?

– Чист, – ответил тот.

– Говори! – разрешил старший. – Только быстро.

Грязнов с недоумением смотрел на нас всех.

– Что происходит? – спросил он меня.

Я улыбнулся, положил ему на плечо руку, как бы успокаивая его, и, наклонившись к его уху, шепнул одно слово:

– Портнов.

У Грязнова сверкнули глаза и погасли. Слава Богу, и он наконец понял. Что-то он сегодня соображает медленней, чем обычно.

Тем временем нас уже заталкивали в машину. Действовали наши похитители не слишком вежливо, но они о таких пустяках не заботились. Старший сел рядом с водителем, направив на нас дуло автомата. Второй сел с краю, держа наготове пистолет. Грязнов сидел в центре, а я соответственно с другого края.

– Советую не шевелиться, – предупредил нас старший. – Пуля в лоб обеспечена.

Как– то по-дурацки они себя ведут. Ну совсем не знают, как в таких ситуациях ведут себя нормальные гаишники. Выучили только эту фразу: «Водитель такой-то, немедленно остановитесь!» Наверное, частенько слышали ее в свой адрес.

Глупо себя ведут.

Я был серьезен и непроницаем как танк. Теперь, когда Грязнов понял, что произошло, он тоже успокоился. Когда нужно действовать, я за него не волнуюсь. Оперативник он и есть оперативник.

Мне теперь нужно внимательно следить за тем, как он будет себя вести, и самому не оплошать в нужный момент.

Мы ехали в полном молчании. Старший не спускал с нас глаз и автомата. Тот, с пистолетом, тоже все время был начеку. Я даже не представлял себе, что можно в таком положении сделать, и надеялся на Грязнова. Здесь он посильнее меня будет, это я знал.

Очень спокойно Грязнов сказал:

– Как дела у Малахова?

– Что? – нагнулся к нему старший. – Кто такой Мала…

Договорить он не успел. Грязнов резко наклонился вперед, одной рукой перехватил руку с пистолетом, а другой дуло автомата, задрав его вверх. В то же мгновение я перегнулся через него и, крепко сжав пальцы, ткнул ими прямо в шею того, кто сидел рядом со Славкой. Он икнул, захлебнулся, словно ему резко перекрыли воздух. Очень жаль, но я перебил ему горло. Но не я же напрашивался на это.

– Порядок! – крикнул я.

Грязнов понял, что может отпустить руку с пистолетом. Что и сделал. И тут же обрушил свою освободившуюся руку на голову старшего. Удар был страшен. Тот моментально обмяк на сиденье.

Никто не успел выстрелить. Все произошло в течение пары секунд, не больше. Может быть, даже одной.

Грязнов завладел автоматом, а я пистолетом. Все так быстро переменилось, что водитель, поначалу ничего не соображавший, увидев нас с оружием в руках, вдруг дико заорал и резко нажал на тормоза.

– А-а-а-а! – орал он. – Дяденьки, не убивайте меня!

Ну вот. Теперь мы для него «дяденьки». А совсем недавно?

Но мы незлые. Он небось и не знает, кто мы такие. Думает, лапшу на уши вешали при задержании.

– Не убивайте! – плакал водитель.

– Молчать! – прикрикнул на него Грязнов. – И откуда только таких молодых берут на эту сучью работу?

Он быстро осмотрел того, кто сидел рядом с ним, с краю. И сказал мне:

– Без сознания – вырублен.

Я это и без него знал. Понял в то мгновение, когда ткнул его пальцами в шею.

Водитель продолжал скулить.

– Заткнись! – замахнулся на него Грязнов. – Знал, на что идешь, сука. Так что заткнись, или прикончу.

Водитель заскулил еще громче.

– Тьфу! – сплюнул Грязнов и стал осматривать старшего.

Тот еле слышно застонал, и Грязнов обрадовался:

– Живой, голубь! Замечательно!

И приказал водителю:

– На Петровку, быстро! Заводи!

– Дяденька!

– Я что сказал?

– Отпустите меня, дяденька! – запричитал водитель. – Пожалуйста, отпустите, я больше так не буду…

У меня аж челюсть отвисла.

– Нет, ты подумай, – повернулся ко мне Грязнов. – Ты видал когда-нибудь таких типов, а?

Я навел на паренька пистолет:

– Заводи, кому говорят?

– Я сейчас, сейчас, – спохватился паренек. – Я уже, уже…

И завел машину. «Мерседес» этот заводился с четверти оборота.

– На Петровку, тридцать восемь! – приказал Грязнов.

Размазывая по щекам слезы, водитель включил скорость, и мы помчались.

Приехав на Петровку, водитель снова стал канючить:

– Отпустите, пожалуйста, дяденьки…

Грязнов показал ему на старшего и приказал:

– Бери его на плечи, и пошли!

Мы вытащили тяжелое тело старшего из машины. Юный водитель неожиданно оказался здоровенным детиной. Он довольно легко взвалил на себя бесчувственное тело старшего.

Грязнов посмотрел на него и, вздохнув, покачал головой.

– «Дяденька»… – проворчал он.

Я просто любовался Славкой. И даже гордился им.

Мы вошли в здание дежурной части ГУВД, поднялись на второй этаж. Грязнов подозвал дежурного по МУРу – черноволосого капитана милиции.