Книга ...И грянул гром - Фридрих Незнанский

На пороге появилась длинноногая красавица, которая могла бы украсить собой любую обложку иллюстрированного журнала, и томным голоском пропела:

— Николай Валерьянович, вы приказали…

— Да. Кофе, пожалуйста, и коньяк. Он покосился на Голованова, и тот не стал его разочаровывать.

— Так вот, возвращаясь к нашим баранам, — продолжил свой экскурс в развивающееся производство Похмелкин. — Этот макет уже даже не проект и не завтрашнее будущее, а сегодняшний день моей империи.

Видимо, он уже действительно настолько прочувствовал себя полновластным королем Краснохолмской губернии, что даже слово «империя» произнес не поперхнувшись.

— И то, что вы здесь видите, это уже наполовину выстроенный парфюмерный цех, который станет составной частью завода бывшего мыловаренного завода.

Широким движением руки приглашая гостя к журнальному столику, на котором все та же длинноногая соблазнительница уже расставляла чашечки с кофе, вазочку с нарезанным лимоном, тарелочку с пирожными и бутылку коньяку с шарообразными коньячными бокалами, он добавил с каким-то внутренним удовлетворением, более похожим на самолюбование:

— Мыловаренный завод — это старое название, доставшееся мне с прежних времен. Я уже давно закупил новые линии, и теперь мы снабжаем весь наш край не только ароматизированным мылом, но и шампунями, которые ничем не хуже французских.

Он замолчал, кивком отпустил секретаршу и только после этого произнес приглашающе:

— Впрочем, чего это мы все о деле да о деле, прошу!

В гостиницу Голованова отвозил все тот же водитель, что и в прошлый раз. Предупредительно открыл перед «немцем» дверцу машины и, так как на этот раз гость был без охраны, проводил его до входных дверей.

Предложив проспавшемуся Агееву сделать заказ на свой выбор, Голованов сел за тот же столик, где они сидели в последний раз, и только после этого набрал по мобильнику номер Сергачева. Тот ждал звонка.

— Вы можете говорить? — на всякий случай перепроверился Сергачев, видимо не очень-то проникшийся конспиративными способностями двоих частных московских детективов, которых навязал ему полковник Замятин.

— Иначе не звонил бы! — неожиданно для себя вспылил Голованов, не спавший из-за Агеева едва ли не всю ночь.

— Ну и?.. — не обращая внимания на эту вспышку недовольства, буркнул Сергачев.

— Рассказывать все по порядку?

— Вкратце. Пожав плечами, Голованов довольно сжато рассказал о своей экскурсии на комбинат кожевенных изделий, несколько пространнее высказал личное мнение относительно той химлаборатории, которую ему показали на комбинате, и замолчал на том месте, когда его вновь привезли в центральный офис Похмелкина.

— Что… неужто ни за что не удалось зацепиться?

Оперативникам регионального управления, которые работали по краснохолмскому экстези, до сих пор не удалось выйти на лабораторию, где похмелкинские спецы фасовали колеса, так что можно было понять внутреннее состояние московского капитана, когда он выплеснул жизненно важный для себя вопрос.

— Вроде бы удалось, но…

— Что?!

— Есть сомнения, и потребуется перепроверка.

Насчет «перепроверки» Сергачев уже не слышал, перебив Голованова почти детским возгласом:

— Вы… вы не шутите?

— Какие, к черту, шутки? — возмутился Голованов.

— Так чего же молчите! Говорите же… Всеволод Михайлович!

«Проняло, — с внутренним злорадством подумал Голованов. — А то… Начальник, мать твою так!»

И он уже обстоятельно поведал о разговоре с Похмелкиным за чашечкой кофе с коньяком о макете развивающегося мыловареного завода с парфюмерным цехом, которому Похмелкин уделял столь много внимания, и о тех скрытых нюансах, что прозвучали при этом разговоре.

Пожалуй, именно на этих нюансах и многозначительных недомолвках Голованов и сделал охотничью стойку, Похмелкин-младший снова заговорил о расширенных поставках из Германии уксусного ангидрида и фенилуксусной кислоты.

— Так чего же, Всеволод Михайлович… — уже совершенно иным тоном протянул Сергачев.

— Что, почему кота за хвост тянул? Да потому что, повторяю, это всего лишь мои личные выводы, которые основаны только на интуиции и требуют серьезной проработки. И спешка в этом деле…

— Естественно, что перепроверим, но главное… главное в том, что ваши выводы полностью подтверждают и ту оперативную информацию, которую мы имеем на сегодняшний день. Правда, тоже непроверенную.

«Значит, ой!» — с какой-то тоской в груди подумал Голованов, однако вслух спросил:

— Что с Чудецким? Нащупали концы?

— Работаем. И думаю, что не сегодня завтра… Голованов отключил мобильник.

Глава четырнадцатая

Капитан Сергачев имел все основания быть собой довольным. Если, конечно, не считать оплошности с исчезновением двух подсадных уток, дальнейшая судьба которых, откровенно говоря, его мало заботила, все складывалось более чем отлично. Пусть даже косвенно, однако Голованов все-таки подтвердил пока что непроверенную оперативную информацию о замаскированной лаборатории на мыловаренном заводе, где Похмелкин-младший развернулся с производством таблеток экстези. Уже были взяты под контроль и теперь только шлифовались наружкой все краснохолмские оптовики, которые работали на Ника, были подготовлены оперативниками подполковника Моисеева, и еще парочка-другая ходов для слишком уж расторопного Николая Похмелкина. И теперь появилась надежда, что можно будет в одночасье взять весь этот краснохолмский наркокартель. И затем минута в минуту будут проведены аресты, обыски и задержания в Москве, причем не только в ночном клубе, которым заправлял Алекс, дружок всемогущего Ника.

Однако не только задержания, обыски и аресты грели душу Сергачева. Все это было следствием длительных и тягомотных оперативных разработок двух управлений по наркоконтролю — Московского и регионального Краснохолмского, а вот то, что удалось раскрыть лично ему, капитану наркополиции Сергачеву, это уже его личная заслуга, которая дополнит одну из чаш правосудия на предстоящем суде.

Сотрудники Московского и Краснохолмского управлений сработали более чем оперативно, и когда в аэропортах были обработаны журналы, в которых проводилась регистрация авиапассажиров, то выяснилось, что буквально за двое суток до того момента, когда в Москве, с интервалом два часа, были застрелены из одного и того же вальтера владелец довольно престижного ночного клуба в центре города и не менее известный диджей из клуба недалеко от той улицы, где зазывала красочными неоновыми огнями ночная «Аризона», в Москву из Краснохолмска прибыл некто Татаринцев Эдуард Евгеньевич, который убыл в родной Краснохолмск сразу же после четырех выстрелов, которые и оборвали жизнь двоих известных в определенных кругах мужчин.