Книга Борт С-747 приходит по расписанию - Фридрих Незнанский

— Спасибо, да.

— Знакомые говорят, что он у меня хорошо получается… Эй, Марек! — крикнул он, увидев выглянувшего из мастерской механика. — Подойди сюда!

Збигнев вручил механику ключи, объяснил, что нужно сделать, после чего, галантно расшаркавшись, пригласил клиентку пройти в свой кабинет, находившийся на втором этаже мастерской. Там усадил ее на диван, а сам принялся варить кофе, искоса бросая на гостью похотливые взгляды.

— Меня зовут Збигнев Пендраковский, — представился он. — А позвольте узнать ваше имя.

— Мирдза Троненбергс.

— Ах, какое красивое имя! У меня не было знакомых с таким именем. Я вообще впервые слышу такое, — кокетливо тараторил владелец мастерской.

— А у меня не было знакомых с именем Збигнев.

— Но слышать такое вам приходилось?

— Слышать, конечно, слышала.

— В свое время был такой знаменитый киноартист Збигнев Цыбульский… Самый лучший наш артист, и так нелепо погиб совсем молодым…

Он поставил перед Мирдзой чашечку кофе и сказал:

— С вашего позволения, я отлучусь на минуту. Узнаю у механика, что там с вашей машиной.

Когда он вышел, Мирдза преспокойно пила кофе, который в самом деле оказался хорошим, закурила. Она старалась не выдать своего волнения. Сейчас возможны два варианта. Или они сдуру быстро починят машину, постараются для красивой женщины блеснуть своим мастерством, или скажут, что ее нужно оставить… До вечера? Нет, это Збигневу мало что дает. Он надеется вечером где-нибудь ее напоить, завалиться с ней в койку. Значит, машину оставят как минимум на сутки. Иначе зачем ему вообще выходить сейчас к этому механику. Взял бы и вызвал его сюда.

Вернувшийся Пендраковский пытался изобразить сочувственное выражение лица, однако отсутствие артистических способностей помешало ему это сделать.

— К сожалению, пани Мирдза, вам придется оставить машину. Она будет готова только завтра. Там и маятник менять надо, и бачок для тормозной жидкости, и печку, иначе тосол вытечет, и почистить карбюратор…

Он перечислил еще несколько дефектов, среди которых, правда, был и тот, который общими усилиями причинили машине она и Андрей: барахлит электрическое реле.

Услышав приговор, женщина в ужасе схватилась за голову:

— Неужели будет готово только завтра?! А как быть сейчас? Как я доберусь до домика, который сняла? Он находится на другом конце города. Значит, придется добираться на такси. А я их терпеть не могу. И вы знаете почему? — спросила она и, не дожидаясь ответа, объяснила: — Потому что таксисты всегда ко мне пристают.

— Что вы говорите! — Пендраковский попытался сделать вид, что возмущен наглым поведением таксистов. — Тогда рисковать нельзя. Я сам отвезу вас, пани Мирдза.

— Очень признательна, но, право, мне неудобно отрывать вас от дела.

— Не берите в голову. Во-первых, кроме меня здесь есть кому принять клиентов. Во-вторых, по нашим масштабам, все не так уж и далеко. Поездка не отнимет много времени.

Последнюю фразу Пендраковский нарочно произнес не совсем уверенным тоном, что Мирдза поняла — он надеется, его отлучка затянется. Она же как раз и рассчитывала на его похотливые поползновения, поэтому на все его любезности отвечала многообещающими улыбками, донельзя распаляя владельца автосервиса. Поэтому до нужного места пан Збигнев домчался очень быстро, надо ковать железо, пока горячо.

Дома в этом месте стояли практически в лесу и не ограждались заборами. Пендраковский подъехал к самому крыльцу. Он похвалил Мирдзу за то, что она выбрала такой симпатичный домик и в таком уединенном месте. В ответ женщина поблагодарила его за то, что довез ее сюда.

— Может, вы хотите освежиться, чего-нибудь выпить?

— Вы толкаете меня на преступление, — засмеялся он. — В принципе, я за рулем не пью. Это мое кредо. Но ради вас я готов поступиться принципами.

— Не обязательно спиртное. Можно пить сок или кофе. Хотя такой хороший кофе, как у вас, пан Збигнев, мне приготовить не по силам. Что касается спиртного, то если вы торопитесь…

— Нет, нет, — торопливо сказал Пендраковский, — я готов выпить, а потом посидеть, пока спиртное не выветрится. Чтобы не попасть под хмельком в лапы полиции.

Он запер машину и вошел следом за Мирдзой в дом. Из небольшой прихожей они прошли в набитую мебелью комнату, где Пендраковского ожидал неприятный сюрприз: за дощатым столиком сидел молодой мужчина в джинсах и белой майке с короткими рукавами. Было видно, что это физически сильный человек — майка туго обтягивала его рельефные мышцы. Мужчина сидел на стуле с подлокотниками перед работающим телевизором и пил апельсиновый сок. Мирдза подошла к нему и чмокнула в макушку, сказав по-русски:

— Дорогой, сделай нам что-нибудь выпить. Пан Збигнев оказался настолько любезен, что согласился доставить меня домой.

Пендраковского прошиб холодный пот. Что за чертовщина — ехала из Испании одна, и вдруг появился какой-то мужчина. Правда, это еще не очень-то удивительно, такая женщина одна никогда не останется. Но почему она говорит по-русски, если сама живет в Латвии? А может, она вовсе не из Латвии, а из России? Уж мужчина-то наверняка оттуда. Надо мотать отсюда подобру-поздорову, пока не поздно. А то уж слишком откровенно заманивала меня сюда красотка, неспроста это.

Пан Збигнев криво улыбнулся:

— Не утруждайтесь, пожалуйста. Я поеду, не буду вам мешать.

— Не, не, не! — Мужчина вскочил со стула и подошел к Пендраковскому. — Это не дело! Куда это годится?! Только появились в доме и сразу уходить. Я не могу вас так отпустить. Ведь вы будете ремонтировать нашу машину?

Женщина сказала:

— Обещали сделать к завтрашнему утру.

— Вот видите! — воскликнул мужчина. — Вы нас просто балуете! Машину чините, заказчицу довезли в такую даль на своей и после этого не хотите поддерживать знакомство. Кажется, вы говорите по-русски?

— Говорю, — вяло подтвердил владелец автосервиса.

— Значит, должны знать и русские обычаи, во всяком случае, хорошие. Один из них такой — чтобы знакомство было удачным, его обмыть надо. — Мужчина протянул ему руку и представился: — Меня зовут Андрей.

Пендраковский неохотно, с угрюмым и напряженным видом протянул в ответ свою. Однако не успел ничего сказать, как Андрей мгновенно вывернул его руку так, что поляк с воплем свалился на колени. Его рука была заломлена таким образом, что при малейшем движении все тело пронизывала боль. Пан Збигнев громко застонал, словно раненый лось. Не давая ему прийти в себя, Андрей сильно ударил его ребром ладони по шее, после чего Пендраковский потерял сознание…

Когда он очнулся, то увидел, что находится на стуле с подлокотниками, том самом, на котором при их появлении сидел Андрей. Только если Андрей сидел на нем, удобно развалясь, у поляка были менее комфортные условия — его руки и ноги были прочно примотаны к стулу широкой липкой лентой.