Книга Кони, кони… - Кормак Маккарти

Джон Грейди молчал. Он решил, что Ролинс ответит мальчишке, но тот ничего не сказал. Тень от решетки косо лежала на дальней стене, словно душная и затхлая атмосфера камеры искажала этот расчерченный квадрат для игры в крестики и нолики.

Джон Грейди расстелил на полу свое одеяло и сел на него.

Они тебя хоть выпускают отсюда? Разрешают гулять?

Не знаю.

Это как прикажешь понимать?

Я не могу ходить.

Не можешь ходить?

Ну да, я же сказал тебе.

С чего это ты вдруг разучился ходить, снова подал голос из своего угла Ролинс.

С того, что они перебили мне ноги к чертям собачьим, вот с чего!

Они сидели в молчании. Начало темнеть. Старик стал храпеть. Издалека, из поселка, доносились разные звуки. Лай собак. Мать звала ребенка. Где-то в бескрайней ночи радио передавало народные мексиканские мелодии.

В ту ночь Джону Грейди приснилось, что он оказался на высокогорной равнине, где весенние дожди вызвали к жизни буйную траву и полевые цветы. Ковер из желтых и голубых цветов простирался до бесконечности, а он, Джон Грейди, гонял вместе с жеребцами. Они носились по этому ковру за кобылами, а жеребята бегали за своими матками, приминали цветы, поднимая вверх облачка пыльцы, которые на солнце казались крупинками золота, а вокруг сверкали лоснящиеся гнедые и рыжие бока и спины. Они мчались по столовой горе, и земля гудела под его ногами и конскими копытами. Кони растекались по долине словно бурный поток, и гривы и хвосты превращались в пену, и кроме них в этих высях не было больше никого и ничего, и никто из них – ни он, ни жеребцы, ни кобылы, ни жеребята – не ведали страха. Они были захвачены тем самым волшебным ритмом, который есть движение мира и о котором нельзя говорить обычными словами – можно лишь воссылать ему хвалу.

Утром открылась дверь камеры, вошли двое тюремщиков, надели наручники на Ролинса и увели его. Джон Грейди встал и спросил, куда его ведут, но ему никто и не подумал ответить. Ролинс вышел не оглянувшись.

Капитан сидел за своим серым столом, прихлебывал кофе и читал монтерейскую газету трехдневной давности. Он посмотрел на Ролинса.

Пасапорте.

У меня нет паспорта.

Капитан посмотрел на него с притворным удивлением.

Нет паспорта? А удостоверение есть?

Ролинс потянулся скованными руками к левому заднему карману брюк. Он, однако, никак не мог просунуть в карман пальцы. Тогда капитан кивнул одному из тюремщиков, и тот вытащил из кармана Ролинса бумажник и подал его капитану. Он откинулся на спинку стула.

Кита лас эспосас.[83]

Тогда тюремщик вытащил связку с ключами, отомкнул наручники Ролинса и, положив их к себе в карман, отошел назад. Ролинс стоял, потирая запястья. Капитан вертел в руках почерневший от пота бумажник. Он посмотрел на него с обеих сторон, покосился на Ролинса. Затем открыл бумажник, вытащил карточки, вынул простреленные американские деньги, а также целые мексиканские песо. Выложив все это на стол, капитан снова откинулся на спинку стула, сложил руки, постучал указательными пальцами по подбородку и снова посмотрел на Ролинса. Ролинс услышал, как за стеной снаружи заблеяла коза, потом загомонили дети. Палец капитана описал круг.

Повернись.

Ролинс повернулся.

Спусти штаны.

Что?

Спусти штаны.

За каким хреном?

Капитан, похоже, сделал какой-то жест, потому что один тюремщик шагнул вперед и, вынув из заднего кармана резиновую дубинку, огрел ею Ролинса по голове. В глазах Ролинса вспыхнули молнии, все вокруг поплыло, колени подогнулись, и он стал судорожно хватать руками воздух. Потом он понял, что лежит ничком, уткнувшись носом в щербатый пол, от которого пахнет пылью и хлебом. Момента падения он не помнил. Он стал медленно подниматься. Мексиканцы ждали, когда он встанет на ноги. Других дел у них явно не было.

Надо оказывать властям содействие, нравоучительно заметил капитан, и тогда все будет проще. Повернись. И спусти штаны.

Ролинс повернулся, расстегнул ремень, спустил до колен штаны, а потом и дешевые трусы, которые купил тогда в Ла-Веге.

Подними рубашку, приказал капитан.

Ролинс подчинился.

Повернись.

Ролинс повернулся.

Теперь одевайся.

Ролинс опустил рубашку, натянул брюки, застегнул ширинку, привел в порядок ремень.

Капитан между тем рассматривал водительские права Ролинса, которые вынул из бумажника.

Дата рождения?

Двадцать второе сентября тысяча девятьсот тридцать второго года.

Адрес?

Никербокер, четвертый район, штат Техас, Соединенные Штаты Америки.

Рост?

Пять футов одиннадцать дюймов.

Вес?

Сто шестьдесят фунтов.

Капитан постучал правами по столу. Потом посмотрел на Ролинса.

У тебя хорошая память. Ну, говори, где этот парень?

Который?

Этот! Капитан поднял права. Где Ролинс?

Ролинс сглотнул, посмотрел сначала на конвоира, потом на капитана и сказал:

Я и есть Ролинс.

Капитан грустно улыбнулся и отрицательно покачал головой.

Ролинс стоял, опустив руки.

Почему вы считаете, что Ролинс это не я?

Зачем вы сюда приехали, спросил капитан, пропустив мимо ушей реплику Ролинса.

Куда?

В эту страну.

Мы приехали сюда работать. Сомос вакерос.

Говори по-английски. Вы приехали покупать скот?

Нет, сэр.

Так. У вас нет разрешения на работу, верно?

Мы просто приехали сюда работать.

На ранчо Ла Пурисима?

Нам было все равно, где работать. Но там нас наняли.

Сколько вам там платили?

Двести песо в месяц.

Сколько платят за такую работу в Техасе?

Не знаю. Наверное, сотню.

Сто долларов в месяц?

Да, сэр.

То есть восемьсот песо?

Вроде так.

Капитан снова грустно улыбнулся.

Почему вам пришлось уехать из Техаса?

Нас оттуда никто не гнал. Мы просто взяли и уехали.

Твое настоящее имя?

Лейси Ролинс.

Он закрыл лицо рукой и мгновенно раскаялся в своем малодушии.