Книга Привет от Вещего Олега - Алла Арбенина

А потом использовал как предлог, чтобы выманить Игоря. И Машу. Двух нежелательных для него свидетелей. А интересно все-таки, что же такого Маша знает об этой истории, раз преступник счел за благо убрать ее с дороги? Или убийца попросту вошел в состояние «и мальчики кровавые в главах» и боится уже собственной тени? Так или иначе, но мы имеем покушение на убийство и собственно убийство. Не считая Олега. И есть еще некая неизвестная науке Люба, которая, судя по разговору Инги и незнакомца, находится в очень незавидном положении.

Кстати, Машу тоже спросили насчет таинственной Айшет, которая время от времени напоминала о себе, словно издеваясь над следователями — никаких ее следов, несмотря на массу свидетельств, обнаружить не удавалось. Но о ней знали и говорили почти все. Вот и Маша, тряхнув копной светлых волос, решительно заявила:

— Конечно, слышала! «Женщина-змея!» Была у него Айшет, восточная женщина, циркачка, да еще замужем! Она с мужем в каком-то бродячем цирке выступает, у них номер называется «Заклинатели змей»! С кобрами!

Таких подробностей следователи еще ни от кого не слышали. Естественно, этим показаниям тоже дали ход — бросились проверять все бродячие цирки, заезжавшие в Питер в последние месяцы. Дожидаясь результатов, я пыталась представить себе обстоятельства, при которых взрослая женщина, да еще восточного происхождения (а у них тридцать дет, насколько я слышала, не совсем то, что у нас!), да еще замужняя, вдруг заинтересовалась бы таким, прямо скажем, замухрышкой, как Олег. Что-то тут было не так. Хотя ведь верно говорят — из всякого правила бывают исключения? Конечно, логично, что никто ее не видел — но откуда о ней столько народу, если студентка Таня сказала, что Олег никому об этом не рассказывал?! Просто Лох-Несское чудовище, а не женщина — все о ней говорят, но живого человека, который бы ее видел, мы пока не встречали…

Рефлексирований моих хватило до самого утра. В одиннадцать появился Валентин Викторович. Он со следственной группой успел съездить в лес и осмотреть указанный Машей участок.

— Ну как, совпало? — Поинтересовался Иван, наливая ему чаю.

— Один в один, — кивнул генерал. — Она там пень какой-то приметила и два муравейника рядом, по ним и узнала место.

— И все-таки мне непонятно, — вставила я, — зачем преступник затеял всю эту катавасию, а не сжег тела Игоря и Маши, раз уж оба ему так мешали, что он их в лес заманил для расправы?

— Похоже, он и не собирался Машу-то убивать, — возразил Валентин Викторович. — Он ведь даже оттащил ее с поляны перед тем, как все поджечь, хотя прекрасно знал, что она осмотрела всю картину, да еще и тело потрогала!

— Да, к тому же он не мог не сознавать, что Маша осталась жива и довольно скоро может прийти в себя. — Согласилась я. — Более того, он оградил ее от огня. Но тогда совершенно неясно, зачем же он прикопал ее под ветками?

Генерал покапал головой;

— Нет, странные какие-то цели он преследовал этот преступник. И с Игорем тоже. Ударил жертву по лицу, чтобы лицо было не узнать, это логично, но дал Маше возможность опознать убитого. И кстати, она в морге повторно осмотрела тело.

— Она уверена, что это Игорь? — Быстро спросил Ванька.

— Ну, скажем так, она уверена, что это именно тот труп, который она обнаружила в лесу, — ответил генерал. — Лица-то она и тогда не видела. Она опознала размазанную татуировку и вещи: часы на руке, перстень-печатку… Вот на этой и на сходстве основных примет наше опознаний и держится. А анализ ДНК мы ведь не проводили — из всех его родственников налицо только Инга, но ее пока решено не трогать!

— Слушай-ка, Викторович, — вдруг оживился Иван. — Мне асе эти ветки покоя не дают. А когда ту, первую, поляку осматривали, больше никаких следов но нашли интересных?

— Ты о чем это? — Генерал отхлебнул чаю и посмотрел на него внимательно. — Нет, ничего такого, что указывало бы на присутствие преступника, я внимательно отчеты читал.

— Да я не про то, — возразил Ванька, — Клава когда сказала, что он ее прикопал, я подумал, может, это и не преступник вовсе?

— А кто? — Спросила я. — Еще один посторонний?

— И еще какой! — Улыбнулся мне муж. — Есть у меня одна версия!

После этих слов они с Валентином Викторовичем подхватились и понеслись на какие-то очередные розыски.

Через несколько часов, когда нам с Лизкой уже надоело строить версии, что же он мог там заподозрить, у ворот зашуршали колеса джипа, и Иван, донельзя довольный, подошел к нам.

— Пустяк, а приятно, — сказал он, присаживаясь рядом. — Я был абсолютно прав! А ты еще ругаешься, что я на охоту хожу!

— Господи, при чем тут охота? — Изумилась я.

— Преступник, скорее всего, бросил Машу на поляне на произвол судьбы, а к веткам не имел ни малейшего отношения! — Сказал Иван с видом Шерлока Холмса. — А планы убийцы чуть не нарушил обыкновенный мишка!

— Какой Мишка?!! — Завопили мы с Лизкой.

— Косолапый. Бурый такой медведь. Он, видимо, первым обнаружил «бездыханное тело» и решил прикопать такую добычу, вот и завалил ее ветками. Сыт был, наверное, — усмехнулся он. — Медведи часто так поступают. Осмотрев поляну, мы нашли следы этого зверя — давнишние и посвежее, наверное, приходил потом, бедняга, и не мог понять, куда делось лакомство! Конечно, когда первый раз поляну осматривали, искали только следы преступника, а о звериных никто и не подумал!

Переварив эту новость, я строго спросила:

— А поляну тоже медведь поджег? Или мышка бежала, хвостиком махнула?

— Нет, — так же серьезно ответил мне муж. — Поляну поджег преступник.

— Так может, ты знеешь и зачем ему это понадобилось? — Продолжала я расспрашивать.

— Могу только предполагать, — ответил Иван. — Но, раз тело маскировал медведь, можно сделать вывод, что в замыслы преступника это не входило, и он как раз хотел, чтобы Машу нашли живой…

— Но, судя по всему, он сжег только куртку, футболку и окровавленную траву, — размышляла я. — Но чего ради?

— Сама подумай, — зловредно посоветовал он. — У тебя хорошо получается!

20

Я обедала с Надей и Геной, который, отлучившись с работы на время перерыва, сообщал жене сельские новости:

— Ваську-то Калязина в больницу положили!

— Допился, — вздохнула Надя, ставя на стол кувшин с молоком. — Или все-таки сердце?

— Нет, отравление, — охотно пояснил Гена, с аппетитом откусывая от горбушки. — Так что зря про него болтали, будто он колдун!

— Колдун не колдун, а глаз у него дурной, — воз-разила Надя. — На что ни посмотрит, о чем ни узнает, все прахом пойдет! А что приключил ось-то?

— Да обрадовался мужик, что свинью продал новому жильцу, и перепил на радостях. А спиртное сама знаешь, какое теперь, Качество-то ни к черту, народ травится направо и налево!