Книга Комната с видом на огни - Наталья Андреева

— Ну вот, мы снова вместе. Наша семья, наконец, воссоединилась, это счастье для меня. Я так ждал, так ждал… — Он даже попытался прослезиться. Анна почувствовала на своем плече его руку, вторая же уцепилась за плечо сына. «Господи, почему Сашка-то терпит? Что бы я понимала!»

А сын действительно делал вид, что воспринимает все это всерьез и даже не предпринимал попыток избавиться от отцовской руки на своем плече.

— Сынок, я не знал, что ты уже такой взрослый. Знаешь, не стал покупать тебе подарок. Мы лучше с тобой встретимся где-нибудь в ближайшее время, пообедаем, поедем по магазинам. Ты где любишь бывать?

— В стрелковом клубе.

— Где? — растерялся Панков.

— Саша всерьез увлекается стрельбой, — усмехнулась Анна. — Может быть, ты подаришь ему охотничье ружье? Очень было бы кстати.

— Да уж, — как-то странно вздохнул Панков.

«Если бы у меня еще были деньги! Это вы богато живете! — прочитала в этом вздохе Анна. — Может, сунуть ему денег, чтоб отвязался? Это обойдется мне слишком дорого, и никаких гарантий. Надо просто дать ему понять, чтобы не рассчитывал на обеспеченную старость в этом доме».

Скоро вернулись домочадцы, неся в руках тарелки с едой, бокалы и шампанское. Мгновенно был накрыт небольшой столик у бассейна, но все отчего-то мялись. Повисла неловкая пауза. Анна поняла, что ее домашние так и будут ходить вокруг да около, и первой начала снимать с бутылки блестящую фольгу. Нехотя эту бутылку у нее из рук взял Дэн. Хлопнуло, полилось, и Панков первым подставив свой бокал:

— Так, давайте сюда, подносите!

Шацкий внимательно смотрел на Анну. Терпит? Приветствует? Почему молчит? Или тут что-то еще?

— Ладно, чего только в жизни не бывает, — Анна первая отпила из бокала. Остальные сочли сказанное за тост, выпили, Панков сделал вид, что не обиделся, ему всегда хватало ума в нужных местах не пережимать.

Вечер выдался сумбурным: ни один человек в компании не знал, как себя вести. Дэн не знал, позволено ли ему сегодня обнимать Анну и лезть к ней с нежностями. Стас не знал, следует ли ему острить или, напротив, молчать в тряпочку. Мама не знала, как peaгировать на бывшего зятя, который десять лет назад бросил ее дочь, но тем не менее был свой, родной. Все-таки восемь лет под одной крышей! И вернулся! Сашке-то он как-никак родной отец! Тетенька вообще не была раньше знакома с Панковым. Но так ли это? Анна изредка перехватывала ее странный взгляд, направленный на Ваню. Сашка еще не определил, как следует относиться к вновь объявившемуся отцу. Сама Анна просто-напросто боялась своих чувств. А именно одного из них: слепой любви к первому в жизни мужчине.

Изменив свое первоначальное решение, она даже предложила Панкову одну из свободных комнат на этот уикенд. Тот благородно отказался.

— Знаешь, Аня, я, конечно, здесь переночую, но завтра с утра ты меня отвези домой. Тут ко мне не привыкли еще.

Про себя Анна, конечно, отметила это многозначительное «еще».

— Где ты живешь?

— У родителей.

«Совсем, значит, плохи твои дела! — сделала для себя вывод Анна. — Любвеобильный Иван Панков делит территорию с папой и мамой! А как же приходящие дамы?» Вслух же она ради приличия осведомилась:

— Как они себя чувствуют?

— Мама болеет. И тебя все время вспоминает. Она к тебе всегда так хорошо относилась…

— Что, лекарства дорогие?

— Да, знаешь… У меня работа не очень доходная: кручусь, верчусь…

— И нет подходящей женщины, чтобы взяла тебя под свое крыло.

— Ах, Аня, все беды на этом свете от мужчин! Они так завистливы к чужому успеху у женщин!

— Страдалец. Ладно, я дам твоей маме денег на лекарства.

— Да? Вот спасибо. — Анна заметила, что Сашка, Стас и Дэн внимательно прислушиваются к разговору.

— Так, мальчики, у нас в холодильнике ничего не осталось из того, что можно пожарить на углях?

— Рыба оставалась, кажется. Осетрина в маринаде, — облизнулся обжора Шацкий.

— Вот-вот. Шашлык из осетрины — это как раз то, что нам нужно. Займитесь-ка делом.

— Из осетрины! — жадно вздохнул Панков. И Анне вдруг стало его жалко. Она теперь поняла, что жалость заставляет ее все это терпеть, только и всего. К тому же она слегка захмелела от шампанского и поэтому позволила себе ласково потрепать Ваню по темным волосам:

— Надо тебя подкормить, блудный ты мой… — Так и не договорила. За этим ее жестом внимательно проследил Дэн.

Наступили сумерки, и тогда народ решил наконец расходиться.

— Пойдем, Ваня, я покажу тебе твою комнату, -позвала Анна.

— Да-да, — тут же отозвался Панков. — Иду. Поздно уже.

Вся компания побрела к дому. Дэн плелся позади всех, потом к нему присоединился Шацкий, и они о чем-то негромко заговорили. В холле Анна сказала:

— Ладно, всем спать. Бай-бай! Ваня, пойдем. — И перехватила недоумевающий взгляд матери, обиженный Дэна, удивленный тетеньки, ироничный Стаса и осуждающий Сашки.

«Полный комплект. А вам-то всем что за дело?» — слегка разозлилась Анна и повела Панкова в другое крыло.

По пути прихватила из шкафа комплект чистого постельного белья.

— Вань, ты извини, там может быть не убрано. Мы не ждали гостей.

— Ладно, чего уж там. — Он уверенно поддерживал ее под локоток. Не сомневаясь в том, что произойдет дальше. Так, почти в обнимку, они дошли до двери.

Анна вошла в комнату, огляделась. Что ж, не убрано, но не так уж плохо. Ваня Панков действовал на Анну так же, как и в старые добрые времена. Она привела комнату в порядок, постелила белье, поправила подушку.

— Вот. Ложись.

— А ты? — хитро прищурившись, спросил Панков.

— Смеешься?

Он уже подталкивал ее к кровати.

— Вань, ну хватит. Хватит же. — Анна попыталась его оттолкнуть.

— Как будто и не жили вместе, — усмехнулся Панков, но отстал.

— Я пойду.

— Ну иди.

Анна стояла, все еще не решаясь открыть дверь:

— Слушай, у тебя и в самом деле все так плохо?

— Что значит плохо? — расправил плечи бывший муж.

— Вань, ну кому ты врешь? А то я не вижу.

— Может, останешься тогда, пожалеешь?

— Не сейчас. — Она все-таки решилась уйти. — Потом. После.

…После на самом деле в этот вечер был Дэн. Он сидел в ее спальне, на кровати, и смотрел на часы. Когда Анна вошла, вздохнул с облегчением и тут же спрятался под одеяло.

— Дэн, ты не спишь? — спросила она.

— Сплю.

— А почему тогда разговариваешь?