Книга Влюбленные безумны - Наталья Андреева

– Ну, слава Богу! Теперь мы свободны!

Глава 9

На следующий день после нападения разбойников на ее карету и чудесного спасения, еще не стемнело, графиня Ланина подъезжала к родному дому. Три года прошли с того дня, как Александра сразу после венчания села в карету вместе с мужем и, как ей тогда казалось, навсегда покинула Иванцовку.

Она ожидала увидеть ее в прежнем печальном состоянии, а поля в запустении. Василий Игнатьевич, которого она не могла теперь даже в мыслях своих назвать отцом, должно быть, окончательно спился, а Мари окончательно превратилась в старую деву.

К большому удивлению Александры, деревня, которую она помнила нищей и грязной, а мужиков ленивыми, вконец опустившимися, теперь совершенно преобразилась. Подлатанные и заново покрытые избы, веселые, сытые крестьяне, румяные девки в нарядных сарафанах и кокошниках, гладкая и также сытая скотина, которую в этот предзакатный час как раз гнали с пастбища, – вот что она увидела. О прежней нищете ничто теперь не напоминало. Проезжая мимо кузницы, она заметила, что здесь и в сумерках кипит работа. Завидев ее карету, мужики дружно снимали шапки.

Барский дом тоже словно преобразился. В усадьбе не было теперь и следа прежнего уныния и запустения. «Неужели все это Жюли? Или, скорее, ее муж, Владимир Лежечев. Помогает родне, – подумала она. – Вот с кого надо брать пример!»

Когда карета остановилась у крыльца, Серж помог ей выйти. На крыльцо вышла женщина, увидев которую, Александра затрепетала. Ей вдруг показалось, что это маменька, Евдокия Павловна, в своей неизменной шали и чепце. Потом она поняла, что это Мари. Но как же сестра стала похожей на покойницу мать! И как она постарела! Лицо стало желтым и сухим, словно пергамент, платье давно уже вышло из моды и полиняло, а на поясе болталась связка ключей. Нос у Мари как будто вытянулся и стал похожим на клюв, подбородок заострился. Она с откровенной неприязнью смотрела на заполнивший двор людей и лошадей.

– Рад вас видеть в добром здравии, Мария Васильевна, – учтиво поклонился ей Соболинский. – Надеюсь, теперь ваша сестра в безопасности и я могу заняться своими делами. Если позволите, я нанесу вам завтра визит. И если будут какие-то приказания… – он насмешливо посмотрел на зардевшуюся Александру. – Всегда к вашим услугам, графиня, – и Соболинский отвесил еще один учтивый, но полный изящества поклон, будто находился не посреди деревенского двора, а в модной гостиной.

Мари посмотрела на них с недоумением и сухо поклонилась Соболинскому, ни говоря ему в ответ ни слова. Подали его лошадь, Серж ловко вскочил в седло и тотчас уехал. До завтра, как он сам сказал. Вместе с Соболинским уехали его люди, и двор опустел. Три женщины смотрели друг на друга, словно примериваясь. Камеристка Вера робко стояла у кареты, прижимая к себе шкатулку с драгоценностями хозяйки, и ожидала приказаний.

– Здравствуй, Мари, – сказала Александра, поднявшись на крыльцо, и обняла сестру.

– Мне казалось, что ты вышла замуж за графа Ланина, а вовсе не за господина Соболинского, – с иронией сказала та.

– Я расскажу тебе эту печальную историю, как только отдохну. Ты получила мое письмо?

– Признаюсь, оно поставило меня в затруднение.

– Я же сказала, что возьму на себя все расходы.

– Как ты уже заметила, мы не бедствуем, – сухо сказала Мари и посторонилась: – Проходи в дом. Твоя комната готова.

Александра оглянулась и позвала камеристку:

– Вера, идем.

Она с некоторым волнением вошла в дом. Что ж, за время ее отсутствия почти ничего не изменилось, и в то же время изменилось все. Здесь нет больше девиц на выданье, не слышно их звонкого смеха и пустяшных ссор. В гостиной, на диване и в креслах больше не лежат пяльцы с неоконченной вышивкой и, что странно, Александра нигде не видит книг.

– А где… отец? – с трудом выговорила она.

– Отдыхает после ужина. Ты увидишь его завтра.

– Скажи, это преображение… Деревня, усадьба… Ты обязана этим Жюли?

– Жюли? Как ты сказала? Жюли? – рассердилась вдруг сестра. – Я всегда удивлялась: откуда у меня такие заботливые и внимательные сестры? – Последние слова Мари сказала с насмешкой. Она сердито прошлась взад-вперед по комнате, позвякивая висящими на поясе ключами, и заговорила вновь, со все возрастающим раздражением: – С тех пор, как вы разом вышли замуж и оставили меня здесь одну, в окончательно разорившемся имении, со спивающимся отцом, я чего только не передумала. Вы все неплохо устроились, особенно ты, но кто-нибудь из вас вспомнил обо мне?

– Я тебе писала, – сдержанно ответила Александра.

– Ах, ты мне писала! Как часто? Раз в год? И вот ты являешься ко мне, нарушив всякие приличия, со своим любовником…

– Он мне не любовник!

– Скажи это кому-нибудь другому, – фыркнула Мари. – Как только я впервые увидела вас вместе, я подумала: эти двое никогда теперь не расстанутся, ни при каких обстоятельствах. Вы так и будете наперегонки изменять друг другу, жениться, выходить замуж, соревнуясь в том, кто ударит больней. Но время от времени вы против воли своей будете сходиться и проверять друг друга на прочность. Выяснять, кто победитель, а кто проигравший. И это ничто не изменит. Ни твой муж, ни его жена. Ни твоя беременность. Ребенок от него?

– Это ребенок графа!

– Жаль, что он об этом не знает, – насмешливо сказала Мари.

– Я сейчас же уеду, если ты не перестанешь меня оскорблять! – вспыхнула Александра.

– Тебе есть куда ехать?

– В Селивановку хотя бы.

– Да, тебе никого не жаль, время ничуть тебя не изменило, – с удовлетворением отметила Мари. – Ты все такая же эгоистка, тебя в первую очередь всегда интересовало только собственное спокойствие и благополучие. Ты видно забыла, что перед тем, как жениться на твоей сестре, господин Лежечев сделал предложение тебе? И ты все лето ловко водила его за нос, а потом каким-то образом уговорила жениться на Жюли. Если ты это позабыла, то он вряд ли.

– Это было давно.

– Давно, да недавно. Ты по-прежнему красавица, да что я говорю? Как того и следовало ожидать, твоя красота расцвела в замужестве и стала еще более опасной. Не стоит напоминать добрым людям об их прошлом. Жюли счастлива со своим мужем, а он счастлив с ней. Твое постоянное присутствие в их доме разрушит это хрупкое счастье в каких-нибудь три дня. Мужчина, который когда-то тебя любил, вряд ли сможет это забыть. Оставайся здесь, ты нас не стеснишь. Комната твоя готова. Быть может, ты хочешь ужинать?

– Спасибо, я не голодна.

– Ты можешь на меня обижаться, но уверяю тебя, больше, чем я на вас обиделась, когда вы все меня бросили, обидеться невозможно. Я скажу, чтобы тебе принесли ужин в комнату.

«Как она изменилась! – думала Александра, устраиваясь на новом месте. – И это романтическая Мари, которая все свое время проводила с книжкой?! Которая морщилась, едва почувствовав запах навоза, и тотчас закрывала окно, если во дворе мычала корова? Которая, единственная из нас, пяти сестер, прекрасно знала французский язык, учась ему с самого детства, и выезжала в свет, в столицу? Как она стала груба, как постарела и подурнела! Что-то стало с Василием Игнатьевичем?»