Книга Невероятные будни доктора Данилова: от интерна до акушера - Андрей Шляхов

— На что жалуетесь? — спросил Данилов, присаживаясь на стул, заранее поставленный возле кровати.

Ничто не вызвало его подозрений. Обычная квартира, в меру взволнованная супруга больного. Можно понять и объяснить ее волнение — ни с того ни с сего прихватило сердце у сорокалетнего мужа. Да и сам муж ничем не выделялся среди легионов себе подобных — спокойно, даже малость безвольно, лежал на спине, слегка закатив глаза, и тихо постанывал.

У Данилова был свой метод распознавания симулянтов и тех, кто склонен преувеличивать тяжесть своего состояния. На пороге комнаты, в которой лежал пациент, Данилов имел обыкновение задержаться на несколько секунд и прислушаться. Те, кто стонет, «играя на публику», начинают делать это лишь при появлении врача.

Этот стонал не напоказ. От боли стонал. Стонал с достоинством, по-мужски — негромко и терпеливо.

— Сердце прихватило, — ответил больной. — Тяжесть в груди какая-то…

— Ясно, — сказал Данилов и далее последовал обычный в таких случаях расспрос больного.

Расспрашивать Данилов умел виртуозно. Научился за время работы.

— Боль возникла давно?

— С самого утра. Как проснулся.

Наручные даниловские часы показывали половину третьего.

— Где локализована боль? В каком месте?

— Здесь, доктор, — мужчина осторожно положил руку на середину грудной клетки, на грудину.

Классика жанра — характерное место для ишемических болей.

— Раньше так болело? Или меньше, но в этом же месте?

— Никогда, — твердо ответил мужчина.

— Сильно болит?

— Терпимо.

— Потерпите еще немного. Сейчас я вас осмотрю, затем мы снимем ЭКГ, то есть кардиограмму, и после этого сделаем укол…

— Какой?

— Какой будет нужно, тот и сделаем. Исходя из данных осмотра и кардиограммы…

Кожные покровы естественной окраски. «Синюшности» носогубного треугольника нет. Это хорошо.

Конечности слегка холодны на ощупь. Бывает.

Дышит ровно, чисто. Сразу видно, то есть слышно, некурящего человека.

И мотор работает бодро, без перебоев и замедлений. Как у здорового.

Снятая кардиограмма не содержала никаких признаков нарушения коронарного кровообращения.

По всем статьям мужчина, лежавший на кровати перед Даниловым, выходил здоровым. Точнее — практически здоровым.

Данилову вспомнился доктор Матишин, работавший на одной из специализированных кардиологических реанимационных бригад. Опытный, грамотный врач и при этом — ужасно самонадеянный. Если на кардиограмме не удавалось обнаружить признаков инфаркта, Матишин спокойно оставлял больных дома, под наблюдение участкового врача. После двух смертей, последовавших вслед за его убытием, Матишину пришлось в срочном порядке переквалифицироваться в участковые врачи.

Сам же Данилов больше верил больным, чем себе, ведь свой организм каждый чувствует лучше. Раз человек говорит, что у него болит, значит — так оно и есть. Разумеется, если человек не из тех, кто вызывает «скорую» по три раза на дню и трижды за ночь.

Тем более что в ряде случаев изменения на кардиограмме появляются с небольшим опозданием…

— Вера, сделай, пожалуйста, баралгин внутримышечно.

— Хорошо, — Вера открыла ящик.

В самом начале работы на «скорой» Данилов мог в подобном случае обезболить и чем-то посерьезнее, например промедолом. Сейчас же назначение препаратов, относящихся к наркотическим, было возможно лишь при наличии соответствующих изменений на ЭКГ. Иначе первая же проверка Госнаркоконтроля сочла бы назначение необоснованным, со всеми вытекающими отсюда последствиями и неприятностями для врача.

— Есть ли у вас какие-то хронические заболевания? — спросил Данилов, чтобы окончательно определиться с диагнозом.

— Нет! — Данилову показалось, что муж поспешил с ответом, чтобы не дать слова жене.

Бывает такое. Многие мужчины, например, даже врачу не сразу признаются в наличии у них хронического простатита.

— Все ясно… — Данилов заглянул в карту вызова, лежавшую на низеньком журнальном столике, и прочел имя и отчество больного, которое Вера узнала у жены и вписала в карту, пока он занимался осмотром. — Игорь Иванович, вас придется госпитализировать.

— Куда?

— В кардиологию, точнее — в кардиологическую реанимацию. Не надо пугаться — это просто такие правила. Все больные с нестабильной стенокардией госпитализируются в кардиологическую реанимацию, вне зависимости от состояния, а затем уже переводятся в отделение.

— Какое? — вопрос показался Данилову слегка странным.

— В кардиологическое. Так что, — Данилов посмотрел на жену пациента, — ваш муж пока полежит, ему не стоит двигаться, а вы соберите ему все необходимое для больницы — смену белья, тапочки, удобную одежду, зубную щетку, бритву…

— Бритву? — удивленно переспросила жена.

— Да, бритву, — подтвердил Данилов, чувствуя, как некая догадка готовится всплыть из глубин подсознания. Если сложить то, что больной поторопился с ответом на вопрос о наличии других заболеваний, с тем, что он проявил явно излишний интерес к тому, в какое именно отделение он попадет, и с тем, что жена так удивилась по поводу бритвы, то…

Пациент поспешил самостоятельно раскрыть карты:

— Маша, только выключи сначала свет! — потребовал он.

— Почему? — удивился Данилов.

— Чтобы они не видели, как меня увозят, — ответил мужчина. — И машину лучше подогнать вплотную к подъезду, доктор. К самым дверям, чтобы я мог прошмыгнуть в нее незамеченным.

Данилов посмотрел на жену пациента. Та, встретившись с ним глазами, кивнула и добавила:

— Он сам вызвал «скорую».

— А сказать в коридоре? — упрекнул ее Данилов, представляя, какая ржачка поднялась бы в кардиологической реанимации, привези он туда под видом нестабильной стенокардии обострение шизофрении.

Женщина пожала плечами.

— На учете? Еще один кивок.

— Маша! — повысил голос больной. — Я же просил выключить свет!

— Это не выход, Игорь Иванович! — твердо сказал Данилов, обращаясь к мужчине. — Как только погаснет свет — они все поймут.

Самое главное — не спрашивать, кто такие «они». Надо выглядеть посвященным и понимающим. Только в этом случае можно завоевать доверие больного.

— Что же делать? — Глаза пациента наполнились тревогой.

— Надо вызвать еще одну машину, еще одну «скорую помощь», — понизив голос, ответил Данилов и, достоверности ради, оглянулся по сторонам, словно желая убедиться, что никто его не подслушивает.

Умница Вера с серьезным видом сидела в кресле. Тоже все поняла.