Книга Ночь с дьяволом - Лиз Карлайл

Бентли, обогнув кровать, подошел к камину, все еще одетый в обтягивающие бриджи и сапоги для верховой езды. Чуть помедлив, он повернулся к ней и поднял руки.

— Миссис Ратледж, — тихо произнес он, приподняв одну бровь. — Не соблаговолите ли вы исполнить супружеский долг и помочь мне снять сюртук?

Фредерика сразу подошла к нему, и ее руки скользнули под тонкую ткань сюртука к его плечам. Большую часть долгого дня он провел в седле, и от него пахло лошадью, потом и еще чем-то, присущим только ему. Он повернулся, высвободил из рукавов руки, и на нее пахнуло теплом его тела. Фредерике много раз приходилось видеть мужчин без одежды. Но ни один из них не был так красив. Плечи у него были широкие, массивные, а его темные, несколько длинноватые волосы слегка загибались, прикасаясь к воротнику, и резко контрастировали с первозданной белизной батиста сорочки.

Она загляделась на него.

—Дорогая! — тихо окликнул он, выводя ее из оцепенения. — А жилет?

Она посмотрела ему в глаза. Как видно, он действительно хотел, чтобы она его раздела! Эта процедура показалась ей глубоко интимной. И такой волнующей! Но ее неумелые пальцы с трудом справлялись с пуговицами. Когда наконец удалось расстегнуть последнюю, Бентли опустил длинные темные ресницы и, поблагодарив, стряхнул жилет на пол.

В волне тепла, хлынувшей от сорочки, она различила едва уловимый запах мыла.

— Боюсь, я не сумею развязать твой галстук, — призналась она.

Взяв ее пальцем под подбородок, он повернул к себе ее лицо.

— Я научу вас, миссис Ратледж, — сказал он с озорной улыбкой. — Я научу вас всему, что вам следует знать.

Надо отдать ему должное, это ее муж умел — и умел хорошо. Его прикосновение было нежным как шелк, а отзвука голоса кружилась голова. У Фредерики промелькнуло непрошеное воспоминание: он лежит на ней в траве в Чатеме, его голова запрокинута в экстазе. Стоило ей представить себе эту картину, как по всему телу разлилась горячая волна желания. Как будто угадав ее сокровенные мысли, он улыбнулся ей понимающем улыбкой.

Не отводя взгляда от ее глаз, он нащупал пальцами узел галстука и развязал его.

Увидев уголком глаза, как галстук упал на пол, Фредерика облизнула пересохшие губы. Каким бы он ни был и какие бы чувства она ни испытывала к нему, одно было несомненно: она страстно желала его физически. Он вдруг отступил на шаг, высвободил заправленные в брюки полы сорочки и стащил ее с себя через голову.

У нее широко распахнулись глаза, жарко зарделись щеки. Мускулы на его груди выглядели так, словно были вытесаны из камня и согреты дыханием самого Всевышнего. Каждая мышца рельефно выделялась в пламени камина, четко обозначенная светом и тенью.

— Вижу, что ты одобряешь, милая, — прошептал Бентли. — Я рад, Фредерика, что тебе это нравится, потому что мне хочется сделать тебе приятное. Это самое малое, что я могу для тебя сделать. А делать это я умею хорошо.

Фредерика вспомнила, о чем шепотком сплетничала Уинни, и покраснела до корней волос. Он улыбнулся и, запрокинув ей голову, поцеловал в горло. Пальцы его скользнули за ворот ее платья. У нее участилось дыхание, груди набухли от внутреннего жара, а соски затвердели. Бентли, издав какой-то гортанный звук, запустил руку еще глубже и обхватил грудь ладонью.

— Тебе это нравится? — хрипло спросил он, касаясь языком чувствительного местечка за ухом. — Скажи мне.

Фредерика попыталась сказать, но получился лишь какой-то сдавленный писк. Он прикоснулся большим пальцем к твердому соску, и Фредерика охнула, вздрогнув всем телом.

— У нас есть это, Фредерика, — проговорил явно удовлетворенный результатом Бентли. — Помни: даже если нет ничего другого, у нас есть это.

Ей хотелось крикнуть, что это не все, что должно быть нечто большее. Но так ли это? В тот момент ей, пожалуй, было все равно. Ей просто хотелось, чтобы Бентли лег с ней в постель. И она теперь весьма отчетливо поняла, как получилось, что она попала в такую историю. Ведь на самом деле это не имело никакого отношения к тому, что она была сердита или обижена. Она использовала Джонни в качестве предлога. Просто к этому человеку она всегда испытывала безрассудное влечение: он был красив, он вводил в искушение и был весьма опасен. Ей хотелось чувствовать на себе горячий взгляд его карих глаз. Ее тянуло к его невероятно красивому телу со страстью, которая должна бы казаться греховной, но такой не казалась.

Тогда, как и сейчас, ее тело испытывало сладостную муку от страстного влечения, хотя он почти не прикасался к ней. Он проделал поцелуями дорожку вниз по ее горлу, и она, замирая, прижалась губами к его шее, усилием воли заставляя себя не начать умолять его.

— Ах, Фредерика, — простонал он, вытаскивая шпильки из ее волос. Потом он расстегнул пуговицы, и платье как будто само спустилось с ее груди. Он опустился на колени и, забравшись под юбки, спустил с ее ног чулки, затем не спеша снял с нее всю одежду, оставив лишь тонкую батистовую рубашку. — Сними ее сама, — прохрипел он.

Фредерика бросила взгляд на тяжелые оконные шторы. Он взял ее за плечи.

— Нет, — прошептал он, как будто прочитав ее мысли. — Ты моя. Я хочу увидеть тебя при дневном свете.

«Он заплатил за меня предельную цену. Не это ли он хотел сказать?» Она чуть было не отвернулась от него, но он поймал ее и заключил в объятия.

— Не бойся. — Я не боюсь. — Но она немножко боялась. И дышала тяжело, прерывисто.

Он прижался к ней всем телом, и она ощутила массивное утолщение под его бриджами. Она чуть отодвинулась, а он, неправильно поняв ее движение, еще плотнее прижал ее бедра к своим. Наклонившись, он провел губами по ее виску и прошептал три слова:

— Просто доверься мне. — Именно это она боялась сделать. — Поверь, я позабочусь о тебе, Фредди.

У нее чуть не подкосились ноги. Он обнял ее еще крепче и поцеловал так, что у нее перехватило дыхание. Его руки беспокойно скользили по ее телу, поглаживая его сквозь тонкую ткань рубашки и еще сильнее разжигая ее страсть. Чуть отстранившись от него, Фредерика ухватилась обеими руками за тонкую ткань рубашки и стащила ее с себя через голову.

Его взгляд скользнул по ее горлу, спустился на грудь, затем еще ниже.

— Красавица, — выдохнул он. Потом, застонав, он снова привлек ее к себе и запустил руку в ее волосы. Жар его тела и запах усилились. Она буквально слышала, как пульсирует его кровь. — Скажи мне, Фредерика, — произнес он, — ты также, как я, сгораешь от желания? Я уже успел совратить тебя? Или ты все еще слишком невинна?

Ее руки сами обвились вокруг его шеи. Она заглянула в глаза Бентли и увидела там жаркую, необузданную страсть. Она закрыла глаза, поняв, что устоять перед ним не сможет.

— Я сгораю от желания, — прошептала она. И это было правдой. Она чувствовала, что не может больше находиться на расстоянии от него.

Он улыбнулся, но улыбка была пронизана непонятной печалью, которую она замечала уже не раз. Уложив ее на кровать, он принялся стаскивать с себя сапоги и всю оставшуюся одежду. Фредерика тихо охнула, когда с его бедер соскользнули вниз бриджи, освободив напряженный, рвущийся в бой пенис с набухшими венами.