Книга Товарищ «Чума» #2 - lanpirot

без дара ведовского. Да, в общем-то, и не жалею, что согласился.

— А вот это правильно! — одобрил моё решение леший. — Ты это, заходи когда-никогда в гости, — неожиданно предложил он. — Только в человечьем обличье. Я тебя такой медовухой угощу — даже меня временами пробирает! — Хохотнул он, взмахнув руками. — Посидим, покалякаем за жизнь, товарищ мой Чума. А то временами такая скука заедает, — признался он, — что хочется лет на сто в спячку залечь.

Повинуясь его жесту, деревья, что незыблемой стеной стояли вокруг меня, неожиданно расступились, а колючая зелень вмиг исчезла, как её и не было. Дорога домой была свободна.

— Благодарствую за предложение, лесной владыка! — Я вытянул перед собой передние лапы, изобразив этакий полупоклон. — Обязательно заскочу!

— Ты меня кликни, как созреешь, — произнес леший, — я тебе тропинку к моей берлоге открою, чтобы не плутал. Сейчас-то дорогу домой найдёшь?

— С таким-то носом? — Я фыркнул и оскалился, пытаясь изобразить смех в волчьей ипостаси. Но, волк — не гиена, что постоянно мерзко смеётся, поэтому, вышло только так. — Да я эту дорогу теперь даже с закрытыми глазами найду! Если ты, дедко, мешать не будешь, — добавил я с ехидством через некоторое время.

— Беги уж, не буду! — Большак расплылся в добродушной улыбке. — И это, как соберешься, закуски нормальной прихватить не забудь! Особенно хлебушка свежего, да побольше. Я, страсть, как по душистой выпечке соскучился.

Точно, я же читал в сказках, что леший любит принимать подношения от лесных путников, да от грибников-ягодников особенно хлебом и молоком.

— Я тебе еще и молочка прихвачу, дедко Большак, — пообещал я. — А теперь, звиняй, побегу, пока действие мази оборотной не закончилось.

— Беги, хвостатый, беги! — произнес напоследок старичок, и сгинул в один миг, словно под землю провалился.

А я, взял четкий след, помчался к дому, вновь наслаждаясь стремительным легким бегом молодого и крепкого четвероногого тела. А вот дома, на подворье, меня ждал сюрприз — дверь в летнюю кухню, а, следовательно, и в подземелье, оказалась заперта.

То ли рачительная Глафира запахнула её от греха подальше, то ли Акулинка, но мне то от этого легче не стало. И что делать прикажете? Звать их своим нечеловеческим голосом? Так они ни разу не леший, перепугаются еще мои хозяюшки. Хотя, они меня не такие уж и нежные — всё-таки ведьмина родня.

Или свернуться клубком и растянуться среди двора как собака у всех на виду, засунув морду под хвост и ждать до самого утра? Как-то тоже не по душе мне этот способ. Да и действие мази скоро закончиться должно. Я это чувствовал каким-то звериным чутьём. А потом скакать голышом по двору? Тоже так себе вариант. Решено, попробую так моих дам на улицу вытащить.

Я подошел к ярко освещенному окошку, занавешенному чуть линялыми цветастыми, занавесками и, привстав на задние лапы, осторожно постучал в стекло своими когтищами.

— Глафира, Акулина, отворите! Это я — товарищ Чума! — засипел я и тут же «испугался» своего страшного скрипящего голоса.

Ну, тля, прямо «волк и семеро козлят»! В лесу волчий рык как-то скрадывался, а здесь звучал совсем по-другому. Если бы я сам, к примеру, услышал такой вот голос, то ни хрена бы дверь не открыл. Нафиг-нафиг! Это ж страшно до жути!

Но мои дамы среагировали должным образом, хотя и не таким, как я предполагал изначально: до моего чуткого слуха донесся звук взводимого оружия. Епта! Я же сам трофейные немецкие стволы и снарядил, на всякий про всякий случай. И вот он, как говорится, пришел это светлый миг…

— Кого там еще черти принесли? — раздался раздраженный возглас «тёщеньки». — Сейчас как шмальну!

Ох, ты ж, жопа какая! Я опрометью отпрыгнул от распахнувшегося настежь окна, откуда совсем негостеприимно выглянул куцый ствол «шмайсера». Едва-едва успел юркнуть за тяжелые потемневшие дубовые бочки, которые еще вчера с кряхтением и натугой выкатывал из погреба.

В них Глафира Митрофановна собиралась квасить капусту, но сейчас, видимо, будет шинковать туда меня. Для разнообразия еще и нашпиговав свинцом. Ствол автомата задрался к небу и дал короткую очередь, на мгновение ярко осветившую двор и болезненно резанувшую мне по привыкшим к темноте звериным глазам.

— А ну, живо вылазь! — зычно скомандовала Глафира Митрофановна, недрогнувшей рукой взявши бочки на мушку. — Не то сейчас дуршлаг из тебя сделаю!

Я вот слышал, что пуля из «калаша» в упор пробивает железнодорожный рельс, интересно, а как с этим обстоят дела у «шмайсера»? В смысле не с рельсой, а с пробивной способностью пули. Пробьет пустые бочки, или нет? И какие только дурацкие мысли сейчас в голову лезут…

— Считаю до трёх! — громко крикнула Глафира Митрофановна.

Блин, вот как угадать? Вылезешь — пришьёт, и не вылезешь — тоже. Может, дождаться, когда мазь выдохнется наконец?

— Три! — крикнула она, пропустив первые две цифры.

— Да твою же дивизию… — выругался я, когда плотно летящие пули начали дробно вышибать из бочки острую щепу.

Глава 17

Мало этого, рядом распахнулось второе окошко, из которого в многострадальную бочку вонзилась еще одна протяжная очередь из «шмайсера». Твою же мать! Это что, и Акулинка никак к мамашке присоединилась? Похоже на то…

Только вот никакого опыта стрельбы из автомата у молодой девчонки не было. Пусть она хоть сто раз обладатель значка «Ворошиловский стрелок», но «мосинка» — это тебе не автомат! Тут особая сноровка нужна.

Ещё дед мне рассказывал, что из этого оружия не стреляли «от бедра», как это любят показывать в кино. Это — всего лишь миф. Немецкий автомат сильно «носит», и попасть из него в цель, стреляя подобным образом — практически невозможно.

Не палили из него и длинными очередями: он быстро перегревался. Стреляли или одиночными, или короткими очередями: по 2–3 выстрела за раз. При этом приклад оружия надо было разложить и крепко прижать к плечу. И это — здоровому мужику!

Что уж говорить о юной миниатюрной девушке, никогда прежде не палившей из подобного оружия (а вот, когда мамаша научилась так сноровисто палить, вопросик остался). Конечно, автомат в её руках тут же увело вверх и вправо, хотя, как утверждали специалисты, дуло МР-40 обычно «клевало носом».

И хотя при заряжании это было недостатком, на практике это помогало свести к минимуму задирание