Книга Чайный дом драконьей леди - Рита Ардея

трепетать и выделывать кульбиты, что просто вынуждало меня отшутиться.

— Следишь? — хмыкнула я.

— Любуюсь.

— Свинцовыми тучами за окном?

— Тобой.

Я поспешила повернуться к шкафу, чтобы он не заметил, как я покраснела. Против лома нет приёма, а прямолинейность Феликса была куда страшнее любого лома.

— Я тут сделала вуншпунш из ивы, эвкалипта, мяты, шалфея и малины, — сообщила я, размешивая варево. — Не обещаю, что на вкус дивно, но пробить твою простуду должно.

— Из твоих рук что угодно вкусно.

— Ты не пей из рук, пей из чашки.

Проигнорировав мою гениальную хохму, он попробовал эту кустарную пародию на терафлю и одобрительно кивнул.

— Тебе необязательно притворяться, что это вкусно, — покачала головой я.

— Я серьёзно. Ты не способна приготовить дрянь.

Он сказал это так искренне, что я не удержалась и попробовала тоже. Да Феликс не льстил! Это что же, тоже часть магии? Никакой горечи, никакого сумбура от смеси трав, только насыщенный вкус с толикой прохлады и сладости.

— Надо поэкспериментировать с моими возможностями, — ошарашенно пробормотала я. — По моим представлениям это должна была быть ядрёная смесь, как зубной пасты хлебнуть, но это…

— Коктейль, — подсказал Феликс. — И кажется, я уже чувствую его лечебный эффект.

Чаепитие решено было продолжить в гостиной. Я забралась на диван с ногами и уютно укуталась в плед. Феликс иронично наблюдал за мной.

— Что? — возмутилась я. — Это неприлично?

— Ты ночуешь у меня дома, ходишь без шляпы и перчаток, в домашнем платье. Я таком контексте, полагаю, ты можешь сидеть на диване, как тебе захочется. Но осторожнее: я едва не заметил твою щиколотку.

— О, ужас! — округлила глаза я. — Как ты, держишься, или твоей психике нанесён непоправимый вред?

— Не за то ты переживаешь, — ухмыльнулся дракон, оставляя чашку на столик. — Твой отец спит глубоким сном, слуги уже разошлись, и ты наедине с мужчиной…

Его речь звучала плавно и вкрадчиво, и тем страшнее и неожиданнее было, когда он резко подскочил и оказался рядом, в мгновение ока обогнув столик. Я нервно хихикнула.

— Мы в доктора играть собирались, а не в маньяка и жертву!

— Предпочитаю считать себя хищником, — ответил он, подсев ещё ближе.

А затем уложил голову ко мне на колени и, выдохнув, прикрыл глаза.

— Во наглый, — восхитилась я.

— Имею право, я болею.

Я засмеялась и не упустила моменты снова запустить пальцы в его волосы, только ласково, баюкая. Как огромный кот… и плевать, что ящерица по сути своей. Страшенный хищник! Красивый такой…

Нет, непозволительно пялиться на герцога! Я подняла голову, натыкаясь взглядом на первый попавшийся объект, очевидно, семейный портрет. Невероятно красивые люди: мужчина с серебристыми волосами, женщина, словно сотканная из золота, и двое детей. Старший мальчик в костюмчике и белокурое создание в рюшах.

— У тебя есть младшая сестра?

— У меня был старший брат. Тот, что с рюшечками — это я. Не будем об этом.

Я снова всмотрелась в картину. Господи, рюшечки, кудряшечки, угрюмо надутые губки и щёчки-яблочки… Художник хорошо запечатлел момент.

— Ты можешь смеяться, а то лопнешь, если будешь так старательно сдерживаться.

У каждого рокового красавца должна быть идиотская детская фотография, которую мама с умилением будет показывать его пассиям. «Это мой Серёженька в ванночке!» или «А это он в цирке с обезьянкой! Илюша справа».

— В этом нет ничего постыдного, — попыталась сказать я с серьёзным лицом.

Тёмно-синие драконьи глаза опалили меня холодным пламенем.

— Так принято наряжать детей до пяти, — фыркнул он. — У каждого благородного лорда есть такой нелепый детский портрет!

— Теперь мне будет гораздо проще с ними общаться, — кивнула я. — Буду смотреть на всяких задиристых Горгонзоллеров и представлять их в платьице и рюшках.

Феликс усмехнулся и снова прикрыл глаза. Я коснулась его лба. Температура спадала, и его явно клонило в сон. А я вот была совсем бодрой, и меня мучило любопытство.

— Можно спросить о личном?

— Конечно.

— Почему ты остался совсем один? Что случилось… с твоей семьёй?

Он поджал губы. Я тут же пожалела, что спросила, но он всё же ответил:

— Магический шторм лишает возможности обратиться в дракона и применить любую магию. Единственная сила выше, чем такие шторма, это дары Малики. Мы с семьёй плавали на корабле на свадьбу к кузине отца, Луизе. На обратном пути внезапно налетел шторм. Никто не выжил. Только мне… повезло.

Тон, которым было произнесено «повезло» заставлял кровь стынуть. Надо было переводить тему. Срочно!

— Не у всех драконов есть магические дары? — спросила я преувеличенно заинтересованно.

— У единиц.

— А у короля?

— Насколько я знаю, у него нет дара.

— Как же тогда он заставил вас с Эрнестом скинуть драконье обличья на драгон-гале? — спросила я на этот раз с искренним интересом.

Феликс вздохнул и повернулся на бок.

— Его дракон невероятно могуч, — пробормотал он сонно. — Так что наши драконы просто испугались. Как трусливые шакалы. И спрятались. В теории, думаю, можно противостоять этому. Но он застал нас врпрх…

— Что? — переспросила я.

— Ммм.

Надо же, заснул. От неожиданности я усмехнулась — как мне теперь уйти? Но уходить, честно говоря, пока и не хотелось. Тут было так уютно, так что я продолжила перебирать пальцами шелковистые пряди его волос.

— Влюблённость — это здорово, — пробормотала я тихонько. — Сейчас кажется, что я бы так век сидела, только бы побыть с тобой… Интересно, ты тоже это чувствуешь? Или просто гонишься за златоглазой?

Его ресницы бросали длинные тени на щёки. Серебро волос и чернота ресниц создавали воистину волшебный контраст. Может, он был похож на ангела, иначе почему я всё продолжала бормотать свою исповедь?

— У моей мамы было много мужчин… Она всё мечтала найти любовь, но разбиралась в людях крайне плохо. Знаешь, как оно было? Сначала цветы, и дочка твоя мне как родная, и по дому помогать буду… А потом: «Лариска, неси пиво», «Почему дома не убрано?», «Лидка твоя жрёт как лошадь, как прокормить такую»… Мне кажется, мужчинам очень нравится завоёвывать женщин, а когда она уже всё, завоевалась, так и не нужна больше… Может, это мама находила таких уникумов? Не может же быть, что ты… такой же.

Нет, это