Книга Наследие Мортены - М. Борзых

одно было просто невозможно. Я попыталась закрыть уши руками, но голоса не стали тише, а лишь усилились.

— Предатели…

— Смерть!

— Наказание…

— Закройся!

— Нельзя!

— Не смей!

— Не пускай!

— Умрём…

— Закройся!

Шум всё усиливался, отдавая болью в барабанных перепонках. Гул сотен голосов, обрывки фраз рвали на части сознание. Из глаз брызнули слёзы, я опустилась на колени, пытаясь ещё глубже натянуть шапку и заткнуть уши.

— А-А-А-А! — я выла раненым зверем из последних сил, но с губ не слетело ни звука. Бесшумный крик потонул в многоголосой какофонии и лишь привлёк ко мне ещё больше внимания. Из клубка сущностей вырывались белёсые сгустки и пытались дотянуться до меня, продолжая свой безумный хоровод.

Гул приобрёл рваную ритмичность. С каждым ударом сердца из груди выбивало воздух, не давая вдохнуть взамен. Уже теряя сознание, я прошептала:

— Так и сдохнете, не заметив, что вас услышали.

Заваливаясь набок, я сквозь дымку наблюдала, как вокруг меня вьётся Рогнеда, царапая когтистыми лапами морды особо рьяных сущностей.

Гул разом исчез, всосался в обелиск с чавкающим звуком. В звенящей тишине вокруг кружил тот самый клубок, из которого то тут, то там вырывались любопытные сущности и рассматривали нас. Они не решались подлететь ближе, опасаясь лап Рогнеды. Из плотной массы выделился сгусток подозрительно большого размера и приобрёл очертания косматого темноволосого великана в кожаной броне и огромной булавой в руках. Он возвышался над нами словно гора. Длинная борода, сплетённая в мощную косу, спускалась почти до середины груди. Фиолетовые глаза с любопытством рассматривали нас с Рогнедой.

— Мы рады приветствовать Видящую и её спутницу в Чароитовых чертогах, — великан сдержанно кивнул, оказав должное уважение. — И просим прощения за оказанный приём. Уже несколько тысяч лет здесь не было Видящих. Могу я узнать, что женщины клана Ягер забыли так далеко на севере?

Мы с Рогнедой переглянулись, она нахмурилась, но стала за моим плечом. Я постаралась принять относительно устойчивое положение в пространстве для разговора. Кое-как умостившись на пятой точке, я рукой показала на место напротив переговорщику и ответила:

— Ищем тотем клана снежных барсов.

Бородач хмыкнул, но всё же присел рядом. Даже в таком положении мне приходилось задирать голову, чтобы смотреть ему в глаза.

— Мне жаль вас расстраивать, но вы не по адресу. Это вотчина медведей.

— Так я и знала, — рассерженной кошкой зашипела Рогнеда.

— Как такое возможно? Здесь же веками живут барсы, — осторожно возразила я, стараясь сильно не перечить громиле.

— Жили, — мужчина намеренно выделил голосом прошедшее время, — пока мы им позволяли. Тотем может дать защиту, но присвоить его невозможно. — Медведь с беспокойством поглядывал на меня, в задумчивости поглаживая бороду, но всё же добавил, — ты слишком рано пришла к духам, Видящая. Уходи и возвращайся, когда кровь проснётся окончательно. Иначе мы выпьем тебя досуха.

Великан поспешно встал, всем своим видом показывая, что разговор окончен. Я только успела крикнуть ему в спину:

— Скоро здесь должна появиться княжна барсов, её шантажом хотят связать брачными клятвами с медведем. Не дайте этому случиться, а я постараюсь наладить вашу связь с медведями заново.

Великан обернулся и пристально посмотрел мне в глаза, чего-то ожидая.

— Клянусь, что помогу, если вы выполните мою просьбу, — брякнула я, не подумав. Где-то за спиной обречённо застонала Рогнеда, хлопнув себя ладонью по лбу, и радостно взвыли сущности вокруг обелиска. Медведь удовлетворённо кивнул.

— Клянёмся не принимать ложных клятв.

Обелиск полыхнул яркой вспышкой, разом осветив ущелье, и потух, погружая всё вокруг во тьму.

* * *

Баар уже сто раз пожалел, что поторопился с походом к обелиску. Но предложенные знания манили, обещая скорую разгадку всему происходящему.

Надо ли говорить, что предложение Жени посетить обелиск в обмен на информацию, было встречено всеобщим подозрением? Для начала она вообще не должна была знать о существовании клановой святыни. Ранее дед рассказывал, что ему пришлось выучить историков и археологов из оборотней, ибо приглашённые специалисты из людей напрочь не видели обелиска. Здесь же девушка не только знала, что он есть, но и потребовала клятву не вмешиваться, что бы не происходило с ней у обелиска.

Ирбисы косились на Евгению в ожидании новых фокусов, но девушка старалась держаться уверенно, не показывая слабости. Вот только потухший взгляд, то и дело подрагивающие руки, тени под глазами и явная худоба были красноречивей любых слов. Баар видел, как ей тяжело, но она не падала духом, скрывая от всех истинное состояние.

«Многие знания — тяжкая ноша», — любил повторять дед Сурах. Здесь, похоже, знаний было предостаточно, чтобы склонить к земле и более сильную особь, не то что хрупкую девушку. Но было что-то ещё, не только груз информации давил Евгению. Прошло чуть больше недели с первой встречи, а девушка неуловимо физиологически менялась. Фигура стала более угловатой, словно у подростка, заострились скулы, казалось, неуловимо изменился даже разрез глаз. Почему Баар это чувствовал, он не смог бы объяснить даже себе. С Евгенией что-то происходило, и вся эта ситуация стала катализатором для изменений.

Первую часть пути ирбисы провожали Евгению все вместе, не рискуя оставить без присмотра неприспособленного к тайге и морозам человека. Когда аура обелиска усилилась, остались лишь Баабыр с Бэрилом. Баар торил тропу, а дядя шёл замыкающим, в случае необходимости готовый вытянуть девушку из любого сугроба.

Но чем ближе они приближались, тем сильнее жалел Баабыр, что согласился на эту авантюру. Аура давила, путала сознание, прогибала под себя, заставляя остановиться и повернуть обратно. Им здесь были не рады, духи явно демонстрировали своё настроение. Тем удивительней было отсутствие влияния на Евгению. Она шла спокойно, озираясь по сторонам, но при этом совершенно точно видела обелиск.

На последней трети пути давление стало невыносимым, в ушах шумело, заглушая посторонние звуки. Шаг за шагом Баар сопротивлялся влиянию, пока не рухнул на передние лапы. Девственная белизна свежевыпавшего снега окрасилась багрянцем крови, словно россыпью рябиновых ягод. Не сразу ирбис сообразил, что кровь его собственная. Он ошалело махал головой, в попытке прогнать слабость, но сил подняться не было. Рядом с ним присела на корточки Евгения. Осторожно приобняв его, она долго всматривалась ему в глаза, словно пытался уговорить остаться, не рисковать понапрасну. Зелень глаз затягивала воронкой, впуская в сознание, окутывая теплом чувств. Потом взгляд стал строже, словно отчитывая за риски и наплевательское отношение к жизни, которую она, между