Книга Эскадроны смерти: бандиты, наёмники - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Изменение характера репрессий станет заметней, если сравнивать со статистикой предыдущих лет. В базе данных за 1994 год зафиксировано 4378 актов насилия (тогда были другие теоретические критерии его определения). В 2627 случаях (60 %) были установлены виновники. Из этих 60 % прямые представители государства (из вооруженных сил и органов безопасности) несли ответственность в 2236 случаях (88,9 %), непрямые агенты государства (или боевики «эскадронов смерти») были ответственны за 230 случаев (8,75 %), а партизаны – за 61 случай (2,3 %).
Газета «Тьемпо» 6 февраля 2002[124] публикует передовицу, в которой показано, как оценивается феномен «парамилитарес» влиятельными кругами международного сообщества: «На международной арене они считаются самым грязным пятном на репутации вооруженных сил, и правительства; организации по правам человека с беспокойством указывают на скрытое разделение задач: военные выполняют „чистую“ работу, а „парамилитарес“ – грязную в одной и той же войне, где они де-факто объединены против общего врага».
Эрнандо Гомес Буэндиа в своей статье в журнале «Семана»[125] утверждает: «„Эскадроны смерти“ по определению существуют, чтобы выполнять то, чего не могут военные: переступать через правила ведения войны».
Этимологически греческий аффикс пара-, который используется как приставка во многих испанских словах, имеет три значения (согласно «Этимологическому словарю греческих слов в испанском языке» Крисостомо Эсеверри Уальде, 1944 год): приближение, перемещение, искажение или нарушение; или же аффикс дает понять, что термин, маркированный им, приближается к понятию, описанному основным словом, но в то же время находится вдали от него или вне его, являясь искажением или нарушением. Так, например, слово «парабиоз» означает связь двух парных организмов, из которых только один живет собственной жизнью, когда другой («парабиотик») живет за счет первого[126]. Таким же образом «паразит» – это живой организм, питающийся за счет жизнедеятельности другого, он не способен к самостоятельному существованию.
Таким образом, «эскадроны смерти» являются практикой либо набором практик, или структурой, которая формируется как военная, за счет военных, но представляет собой нечто сильно отдаленное от рамок военной деятельности и искажает ее [сущность]. Можно сказать, что главное отклонение – это использование оружия (суть военного дела) не по назначению, т. е. не для защиты общества, а для нападения на него. Отклонение может проявляться по-разному: например, когда гражданские лица используют военные полномочия для целей, не присущих военному делу, или же когда военные маскируются под гражданских лиц для совершения действий, не разрешенных военными статутами.
Присутствие «эскадронов смерти» в общественном конфликте, как хорошо отметил Гомес Буэндиа, свидетельствует о решении играть грязно, о намерении переступить этические и юридические правила ведения войны.
Конечно же, герилья является нерегулярной войной. Она была разработана ее стратегами и теоретиками для преодоления огромного неравенства в средствах ведения войны, когда война идет не между государствами, а между государством и бедными слоями или классами общества, у которых нет средств противостоять военному потенциалу государства, и поэтому [такие классы] никогда не смогут получить военное преимущество над противником ни сугубо военными методами, ни за счет перевеса в живой силе, ни экономическими методами. Такое проигрышное положение исправляется военными хитростями, придуманными специально для того, чтобы компенсировать военное превосходство государства (неожиданностью, маскировкой, бойкотом, финансированием способами, преступными с точки зрения официальных юридических и моральных норм).
Ответ государств, поддерживаемых США, на нерегулярную партизанскую войну – герилью – состоит в создании иной модели нерегулярной войны. Противостояние этих двух типов нерегулярной войны – это то, что еще больше усугубило конфликт в Колумбии. Все более широкие слои населения участвуют в войне или считаются ее участниками противной стороной: источники финансирования, помощники, коллаборационисты, информаторы, симпатизанты и просто безразличные люди. «Гражданского населения» практически больше не существует.
Во время подобных конфликтов возникают сомнения: стоит ли бороться за права человека? Этот вопрос возник во время войн между государствами. Но некоторые нормы, применимые к конфликтам со значительным неравенством [сторон] в военной мощи, подразумевают то, что слабая сторона должна принять поражение в войне, если она будет соблюдать эти нормы. Возникает конфликт между эффективностью, с одной стороны, и этикой и правом, с другой. Существует огромное стремление к упрощенным решениям, которые состоят в том, чтобы устранить один из полюсов конфликта: или утверждается, что если война справедлива, то все методы допустимы, то есть цель оправдывает средства (примат эффективности); или же заявляется, что от норм прав человека отклоняться нельзя, хоть они и ведут к поражению в войне (примат юридического и этического).
Когда начнутся мирные переговоры, проблема «эскадронов смерти» станет одной из самых запутанных, она с легкостью разрушит любую возможность компромисса. Действительно, любые переговоры стремятся установить рамки. Но в распоряжении одной из сторон имеется структура, устроенная как раз чтобы нарушать любые ограничения, выйти за любые рамки, и, к тому же, эта сторона утверждает, что «ее [эту структуру] она не контролирует», что делает бессмысленными любые переговоры.
Кроме того, практика «эскадронов смерти» создала псевдоязык, основанный на трех типах лжи государства: 1) «эскадроны смерти» выросли из реакции отдельных людей на произвол партизан; 2) государство не имеет никакого отношения к «эскадронам смерти»; 3) государство подавляет «эскадроны смерти». Это приведет к тому, что стороны не найдут общего языка при возможных переговорах. (Более того, государству тяжело избавится ото лжи, поэтому оно еще больше ставит себя вне закона). Государство само по себе не может вести переговоры иначе как на легальной юридической основе, но практика «эскадронов смерти» как раз находится вне легального поля. То есть, любая легальная юридическая основа непригодна для ведения переговоров о конфликте, связанном с этой проблемой.
Таким образом, налицо череда вымыслов, которые подрывают и сводят на нет стремление к мирным переговорам.
Другой аспект феномена «парамилитарес» состоит в том, что он сам по себе навязчиво создает мир скрытности, двойных стандартов, лжи, секретности, что и сказывается на обществе. Так как суть «эскадронов смерти» основывается на размывании границы между военным и гражданским, они нуждаются в обстановке туманности и неясности. Их цели состоят в постыдной необходимости затемнить, утаить, избежать ответственности, притвориться кем-то другим, замаскировать свои действия, подделать реальное положение дел, скрыть ужасы, препятствовать расследованиям, сделать невозможным разбирательство, запутать и обмануть, препятствовать поиску правды, усложнить работу правосудия. В его почти что биологической сущности – желание создать империю «ночи и тумана»[127]. И все это отражается на СМИ. Сегодня перед исследователями стоит вызов: выявить, как создавалась эта империя «ночи и тумана» в «мире информации и коммуникации».
Медельин, 19 марта 2003.
Александр Тарасов
Колумбия: наркокапитализм у власти
Хотя Колумбия считается
