Книга Послушник забытого бога - Евдоким Котиков

появилась надпись: «Всего лишь синонимы лжи».

Как всегда, содержательно. Может, этот дурацкий полиглот не работает и переводит слова как попало?

Но через какое-то время надпись постепенно изменилась, и символы сложились в «Ни шагу ни вглубь и ни вдаль и ни вширь».

Я следил за надписью дальше, пытаясь найти в этом смысл. Слова появлялись и сменяли друг друга:

«тот, кто против истины погрешил»;

«иллюзии, сны, миражи»;

«без падения не совершит».

А потом фразы стали повторяться.

Всё вместе это вполне обретало смысл: «Ни шагу ни вглубь и ни вдаль и ни вширь без падения не совершит тот, кто против истины погрешил» и «Иллюзии, сны, миражи — всего лишь синонимы лжи». Первое не говорило ни о чём, а вот второе намекало... Всё, что я вижу, это иллюзия, то есть ложь. Как не дать себя обмануть?

Я убрал в карман камни, закрепил мачете на поясе и пошёл вперёд, закрыв глаза. В полной тишине, в непроглядной темноте. От мысли, что так можно удариться головой о свод пещеры или врезаться в стену я отмахнулся. Будь пещера настоящей, давно бы уже врезался. А я шёл вперёд, воздух становился вязким, неизвестность невыносимой, а мысли всё более паническими. А если на меня нападут? А если споткнусь? Вдруг впереди ловушка?

Чтобы не поддаваться им, я пытался идти, не думая ни о чём. Знаю, обычно у меня хорошо получается не проявлять признаков наличия разума в черепной коробке, но в этот раз оказалось труднее. И я стал повторять про себя как мантру «Ипсио». Тишина стала моей проводницей. Гнетущая атмосфера отступила, давящая тьма рассеялась. Я просто шёл вперёд, не слыша даже собственных шагов, будто очутился в камере депривации. Со мной были только первостихии, пропитавшие всё вокруг, и я осознавал тончайшие нити, тянувшиеся от самих начал света и тьмы ко всему, что только есть в этом мире.

А потом почувствовал, что что-то изменилось, как если бы я резко перешёл из более плотной среды в менее плотную. Тогда я остановился и открыл глаза. Вокруг всё было уже иначе. Я стоял на самом краю огромной пропасти. Через неё вела натянутая как струна нить света. Путь назад окутан тьмой, дна пропасти не видно, до другого края метров десять. Обойти невозможно, дорога одна. Но по ней и профессиональный канатоходец идти откажется.

Как там было? «Ни шагу ни вглубь и ни вдаль и ни вширь без падения не совершит тот, кто против истины погрешил». Могу ли я сказать это о себе? Конечно, всегда говорить правду невозможно, да и нет в этом ничего хорошего. Иногда надо сгладить углы, да и вообще... Но вряд ли, когда я открывал себе больничный, будучи вполне в состоянии работать, можно назвать прегрешением против истины. Или когда совал градусник в стакан с чаем в детстве, чтоб прогулять школу. Списывание тоже преступлением я не считал.

А так всегда старался жить по правде и в том мире, и в этом. Следовательно, смогу пройти. По идее. И я, глубоко вздохнув и выставив руки в стороны, шагнул вперёд. Нить под ногой сверкнула, и над обрывом возник кусок прозрачного моста, контуры которого вычерчивали светящиеся нити. Широкий, хороший мост, ощущался твёрдым и надёжным. Вот только обрывался через несколько шагов. Но я сделал ещё шаг, и кусочек моста прорисовался дальше. Так просто?

И я уверенно пошёл по нему вперед через пропасть. Удивительно было идти по прозрачному мосту, словно и впрямь шагал по тонкой нити света над пропастью. Что будет, если упасть туда? Узнавать не хотелось, хоть всё и могло быть очередной иллюзией.

И что это за странное испытание, для чего оно? Не то, чтобы смысл предыдущих совсем понятен, но от меня хотя бы требовалось усилие. А здесь? Верность истине? Что вообще это значит? И точно ли смогу пройти это путь до конца?

Тишина вокруг оглушала, поглощала меня. Несмотря на не слишком большое расстояние, я шёл медленно, словно опасаясь, что мост исчезнет, растает, оставив меня стоять на тончайшей нити, пройти по которой не будет ни шанса. Где-то на подходе к середине мост стал зыбким, контуры впереди меня перестали вычерчиваться и ближайший край тонул во тьме.

«Лишь тот, кто против истины не погрешил», — мелькнуло у меня в голове. А я? Я всегда всё делал правильно! Был честен со всеми... С женой я тоже был честен. Аня... И моя дочь, Катя... Да мы разошлись. Но ведь так было лучше для всех... Или нет?

Там, в глубине души, я уже ощущал, что не смогу перейти по этому мосту пропасть. Потому что одно прегрешение против истины у меня было. Я врал самому себе всё это время. Тогда я опустил руки, перестал бороться, сдался под гнётом обстоятельств. Я сам запер себя в офисе, в своей маленькой квартирке с котом, замкнулся, закрылся от мира.

Я врал себе все последние годы, говоря, что не мог больше плыть против течения. Мог. Просто... Решил отдаться ему. И оно принесло меня в хирургическое отделение районной больницы.

Внезапно здесь, в этом странном месте, на сделанном из света и пустоты мосту, я понял, что бы хотел попросить у Гермигота. Мне было зачем прийти к нему на встречу.

Та ложь, что пошатнула мост под ногами таяла. Я больше не буду врать себе. И больше не буду прятаться. Если надо, то вернусь в свой мир, в прошлое, не знаю, что сделаю, но я должен всё исправить. Чёрт, почему я не понял этого раньше? Даже умирая на аппарате ИВЛ в полном одиночестве, ведь там, в больнице, у меня был шанс...

Мост над пропастью проявился полностью и ярко сиял, освещая потолочные своды и каменные стены. Я бросился вперёд, в видневшийся впереди проход.

Там оказалось небольшое помещение. Сверху, прямо из потолка, спускался луч света, рассеивая и конусом освещая стоявший в центре мраморный куб, покрытый орнаментами и письменами. Но сейчас не до того, чтобы их читать.

Нужно найти этот амулет, или что там ласке надо. Трофейные камни здесь почему-то не светились, но света с потолка должно хватить. Искомый предмет оказался за алтарём (всё-таки это был именно он!). То испытание действительно оказалось последним! Так, а что теперь?

В руках лежала тяжёлая каменная подвеска, очертания которой по форме походили на контур морды ласки. Снизу треугольник носа, наверху полушарие макушки и два торчащих из него полукруга ушей. И два самоцвета на месте