Книга Фактор Ясеня - Павел Андреевич Кузнецов

вторым моим смыслом жизни… после женщин.

— Я тоже прониклась… Оказалось, дисциплина — это так здорово! Особенно, что других ей учить можно… Сразу все мои шалости смысл обрели. Я всех кланяться перед дракой приучила! А то, понимаешь, сразу за волосы… Постой. Ты — тренировал⁈

Похоже, до подруги только сейчас дошёл смысл моих слов. До того она ловила только то, что хорошо ложилось на её собственное настроение и воспоминания.

— Да. Много лет. Собственно, этим и жил, пока не встретил Ведьму… А там и Валери… Сама понимаешь, с такими женщинами приоритеты резко меняются.

— Ведьма, Ведьма… Что-то такое вертится в памяти…

— Ди сейчас Верховная Дальней разведки.

— И ты с ней… — глаза девчонки стали по пять копеек.

— Она из-за него своих охламонов из поместья разогнала, — обронила Мисель, бесцеремонно врываясь в наше уединённое гнёздышко. — Дочка у них… Так! Хватит миловаться! Потом всё узнаешь! Стая ждёт.

— Постой, Миса. Есть ещё одно. Лита, вот ты говорила, все к кому-то тянулись, а ты потянулась к наставнице. А к кому тянулись другие?..

— Да какое это сейчас… — однако, увидев неприкрытый интерес в моих глазах, всё же ответила. Правильно, не всё же мне её шокировать! — Ну да, тянулись. Большинство прикипело к нашей наставнице по истории Республики. Она очень мудрой и светлой тогда казалась. Спокойной. Рядом с ней было хорошо, мирно… Большинство хотели, чтобы их мягко наставляли, с лаской. Хотели обрести в наставнице отсутствующих родителей. Глупые! Родители — это не те, кто ласкает, а те, кто наставляет! Мои бы точно такими были… Такими, как Минка. Она когда-то от Экспансии оторвалась. Ради нас, непутёвых чад.

— А ты ничего… мудрая, — подмигнула мне Миска. — В стае тебе самое место с таким настроем. Причём — в нашей стае.

— Меня когда-то наставник заставил выучить один стих. Это была самая первая мудрость, к которой он меня приобщил. Я тогда ещё плохо понимал суть, но сам стих показался забавным:

…Нелегко из львят воспитать молодых львов,

Приучить не бояться копыт, когтей и клыков.

Не жалеет львица ударов тяжёлых лап,

Чтоб щенок огрызался, хоть мал он ещё и слаб (1), —

Так что я очень быстро тогда понял: а так ли важно кровное родство, если даже у нас, внешников, родители — это больше те, кто воспитал-вырастил, чем те, кто родил? Разумеется, понял сердцем, а не разумом…

Дольше разводить сырость воспоминаний нам не позволила Мисель. Кошки нервничали. Заставлять их ждать ещё больше — означало рисковать своей шкурой и… результатом посвящения. Бестия прозрачно на это намекнула, и моей визави сразу расхотелось вспоминать былое. Но по глазам девчонки я видел, у неё там ещё море вопросов, и когда-нибудь мне придётся на них на все ответить. При условии, что она пройдёт посвящение, разумеется.

Мы вернулись в зал, и водоворот посвящения закружил нас в диком непредставимом ритме. Кошачьи спарринги проходили не менее насыщенно, чем наш, первый. Каждая валькирия отметилась на юной снежке, заставив ту покривиться, но признать поражение. Только с Эйди у них вышла боевая ничья, хотя тут сыграло два фактора. Во-первых, Лита к тому времени была уже сама не своя. Регенератор мог взбодрить тело, но вот душу — ни за что. Устала девочка, вымоталась морально. Пройти через всю стаю — это, скажу я вам… Да ещё и всякий раз в регенераторе оказываться… Пусть с разной степенью повреждений, но всё же… Поэтому вступило в действие пресловутое «во-вторых». Ди банально не стала додавливать рыжую. Решила поддержать — пусть пока единственная из всех. Кроме того, метиллия в этом своём выборе ни на фотон не изменила себе. Она поступила по справедливости, какой её понимала. Ведь окажись Лита более-менее свежей, ничья вполне могла состояться и без участия с её стороны.

А вот с Сайной вышло ровным счётом наоборот. Складывалось впечатление, что та взялась продемонстрировать мелкой некоторые аспекты республиканской… матерщины. В смысле, женского аналога дедовщины. Причём применительно к самой чувствительной для всех теме — отношениям с котом. Мол, ты снежка, я снежка, он любит снежек, но ты всегда должна помнить, что младшая. Эдакая демонстрация фракционной солидарности наоборот. Или не наоборот?.. Рыжая ведь не утверждала, что мелкой ничего не светит — лишь демонстрировала, что сначала своё получают старшие. По-моему, максимально доходчиво и понятно вышло. Кажется, до Литы это тоже хорошо дошло.

Но по-настоящему интересным получился спарринг юной снежки с Викерой, а следом и с Триш. Вик не порола горячку, не давила. Она действовала, как наставница. То есть выясняла предел возможностей подопечной, её темперамент, уровень подготовки во всех мыслимых отношениях, силу воли, наконец. Хотя с последним особо и не усердствовала, все и без того отметили поистине феерическое упрямство мелкой — наш с ней спарринг многое поведал остальным кошкам. Так что по завершении боя, помогая девчонке подняться и выслушав выплюнутое вместе со сгустком крови признание в поражении, Вик громко, во всеуслышание, объявила:

— Что ж, неплохо. У тебя была хорошая наставница. А ты сама показала себя достойной её ученичества. После я обязательно позвоню ей и поблагодарю от имени фракции… и своего имени.

— Спасибо… — выдавила рыжая, покачиваясь взад-вперёд и смахивая кровь рукавом с губ. Она действительно выглядела в этот момент счастливой — и плевать, что огребла!

Но наставница — дело святое. Если более авторитетный наставник признаёт заслуги своего «младшего» собрата по ремеслу, причём признаёт в делах ученика — это в первую очередь заслуга самого ученика, как хорошо усвоившего урок. Но через это в ученике проступает и рука учителя. Наставник живёт в учениках. В Республике связка ученик-учитель превозносилась ничуть не меньше, чем в Древнем Китае на моей малой родине.

— Не благодари. Наставница сама выскажет своё суждение.

— Для меня честь — слышать такое из твоих уст… — поправилась девочка.

— Ну вот и славно. Но для начала начнёшь работать с моими старшими учениками. Они сами решат, как распределить нагрузку.

— А старшие ученики — это…

— Триша и Леон, — короткие