Книга Когната - Алексей Борисович Сальников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— На собак патроны не трать, — расчетливо скомандовал Септим.
Он утащил Максима Сергеевича и девочку на противоположный от нападавших склон низкой железнодорожной насыпи, бросил через плечо:
— Давайте-ка снова в лес оба.
Уперев приклад в плечо, он водил винтовкой в поисках сине-голубой драконьей головы, что неизбежно должна была появиться над рельсами, другой рукой держал саблю.
Максим Сергеевич не внял его ценным указаниям, а отступал к лесу вместе с Септимом, и как только первая собака перемахнула к ним, выстрелил ей одиночным между треугольных ушей, она закувыркалась им под ноги. Остальным собакам это лишь добавило злости, но еще три с визгом заюлили в траве среди зелени и очень больших и ярких бутонов купальницы. Две, что попытались оббежать взрослых и вцепиться в непрерывно шипевшую кошкой девочку, тоже завалились и пропали в траве. Показались и драконы. Один все же сумел взлететь, но сразу свалился обратно, получив пулю, неизвестно — раненый, нет, на такой дистанции попадание в доспех не гарантировало пробития брони, а вот Максим Сергеевич почувствовал удар в ногу, и, зашипев, чуть ли не как девочка-дракон — так же бесполезно и бессильно, — от неожиданности упал, попытался встать, и тут уже коротко заорал от боли. Впрочем, это не помешало ему отпугивать выстрелами там и сям возникавшие над путями сине-голубые шлемы, пока Септим, ругаясь на чем свет стоит, волок его за рюкзак к деревьям, и сам еще частично успевал прикрывать отход выстрелом-другим. Максим Сергеевич увидел брошенную Септимом саблю: не всю, а определил по металлическому взблеску, что это, скорее всего, она. Девочка, сообразив, где побезопаснее, семенила, укрываясь за ногами Септима.
Они скатились в какой-то овраг, все трое тяжело и громко дышали среди наступившего затишья. Септим с досадой зажимал рану на шее, откуда ему под нагрудник текла пугающе обильная струя синего цвета.
— Тут картинка имеется, — сказала девочка.
Септим и Максим Сергеевич ошалело посмотрели в направлении, куда она показывала пальцем.
Там стояла дощатая табличка с черепом и костями, рядом с ней другая, с надписью «Осторожно, мины!». Как бы подтверждая справедливость предупреждения, бахнул взрыв, свистнули осколки, раздался крик боли. Паукообразная тень, сверкнув на лежавших в овраге почти стеклянными глазами, перемахнула через человека, дракона и девочку-дракона, и девочка успела пошипеть еще и на эту тень.
До них донеслись очереди, которых становилось все меньше с каждым выстрелом, отличавшимся звуком от очередей. Затем очередей не стало совсем.
Максим Сергеевич по-прежнему не мог перевести дыхание, но почему-то ему хотелось заткнуть рот обеими руками и перестать дышать, он переборол это желание и стал стягивать рюкзак, ища что-нибудь, чем сделать перевязку себе и Септиму, а может, и девочке тоже.
— Ты как? — спросил он ее, она смотрела на него непонимающими глазами.
Он молча позлился на себя и снова задал вопрос, на этот раз переиначив его на драконий манер:
— Ты как себя чувствуешь? Драконы в тебя не попали?
Она помотала головой, при этом завороженно и с тревогой посматривала то на ногу Максима Сергеевича, то на шею Септима.
— Они в вас попали, — констатировала девочка. — Вы теперь уснете и не проснетесь?
— Уснут, уснут, — подтвердил голос сверху. — И не проснутся. Если не объяснят, что они тут делают. И почему я не должен их сейчас же отправить баиньки.
На краю оврага стоял человек, чем-то напоминавший паука. Он облизывал губы, жирные, как после шашлыка или блинов, его мутные глаза смотрели на Максима Сергеевича, при этом будто видели его насквозь, со всеми его подвигами, взрывами, выстрелами, стилетами, ненавистью. Не дождавшись ответа, паук поднял оружие, но девочка кинулась на шею Максиму Сергеевичу, словно могла заслонить его этим от пули и, повернув голову кверху, уверенно сказала:
— Ему нельзя засыпать. Это мой папа есть.
— Ты уверена? — не смог не засомневаться паук, девочка кивнула и еще крепче сжала объятия, а Максим Сергеевич оказался удивлен не меньше нового знакомого. — И как же зовут папу, интересно мне знать?
— Макс, — бросила она.
— А это чучело? — спросил незнакомец.
Орудуя винтовкой в руках, как указкой, ткнул в сторону Септима. Прежде чем девочка ответила, утешил раненого дракона:
— Да не дергайся ты, было бы что серьезное, ты бы уже так не сидел, да и я бы заметил, что тебе скоро кранты, а пока я этого что-то не наблюдаю.
— Это дядя Септим есть, — сказала девочка.
— Все равно что-то неважно твой дядя выглядит, — прокомментировал незнакомец.
— Да пошел ты, — ответил ему Септим.
— Шестиногий… то есть, пятиногий пес Макс и ассистент с дурными манерами, — к чему-то вздохнул паук. — А я, если что, людоед.
— А я, кто я есть, пока не помню! — призналась девочка.
— И даже папа твой не помнит? — не поверил людоед.
Девочка удивилась:
— Откуда же он помнить может, если он совсем недавно моим папой стал?
— Буквально сейчас, — уточнил Максим Сергеевич.
В мутных глазах людоеда появилось любопытство, и это невероятно преобразило его несимпатичное лицо. Сразу стало понятно, что он — друг, и они для него тоже друзья теперь — непутевые, вечно влипающие в неприятности, и, вот, влипшие в очередную.
— Ладно, разберемся, — сварливо заключил людоед, без опаски отбросил свою винтовку и стал аккуратно спускаться на дно оврага, чтобы помочь раненым. — Как-нибудь уж назовем тебя, да, Настя?
— Ага, — сказала она.
…Нельзя было сказать, что благодаря Насте Максим Сергеевич совсем забыл о родной дочери, но заботы о драконьем ребенке, как он думал, отодвинули от него то отчаяние, которое было с ним очень долго, да и мысль о том, чтобы пустить себе пулю в голову, перестала посещать его с прежней частотой.
Но вот идея прикончить напоследок кого-нибудь из сине-белых была с ним всегда, и, узнав, что в город попал наконец ребенок-дракон из таких, Максим Сергеевич собрался в поход, как в последний раз. Скорее всего, его положили бы еще на границе Зеркала с человеческой стороны, после очереди в маленького дракона, если бы Когната не была
