Книга Аптекарь сатаны - Виталий Михайлович Егоров

образовался бы симбиоз похлеще, чем со Шлаковым или Бедовой?

– Вполне могло быть еще хуже, – заключил он, зная алчную сущность министра, успевшего стать третьим по счету лжегероем, получившим ранение во время пьянки и представившим, что это случилось якобы при исполнении служебных обязанностей, питавшим тайную надежду, как и Шлаков, въехать «на белом коне» в Москву. – Кругом одни «герои», куда же нам податься, простым гражданам?

Аишкин вышел на пенсию и тихо уехал из республики. Когда Леший только был арестован, проводилась служебная проверка, по результатам которой за связь с Лешим были уволены два убоповца, но дочь Аишкина, тоже судья, быстро восстановила их в должности. Выстроенная Лешим система работала даже тогда, когда ее автор находился за решеткой.

Газета «Утро города» после ареста Лешего по инерции несколько номеров продолжала восхвалять «честного предпринимателя и мецената», попавшего под жернова карательной машины, а потом упоминания о нем канули в Лету.

Гаишники, замордованные наглым пройдохой, вздохнули облегченно, а часть из них пошла под суд за те махинации с возвратом лишенных прав, которые они проворачивали с Лешим не без помощи упомянутого судьи Игнатьева.

Вздохнул облегченно и Суходобреев, который, пытаясь стыдливо предать забвению позорное награждение Лешего, подал в отставку и укатил из Якутии.

«Покорители Москвы», последовавшие за Усовым, так и не покорив столицу, рассосались в огромном городе, став одними из тех, кого в советское время истинные москвичи пренебрежительно называли «лимитчиками».

Однажды Чижову попалась статья в газете:

«В Аргентине скончался человек, обвинявшийся в военных преступлениях. В течение 60 лет ему удавалось скрываться от правосудия. В итоге он умер на больничной койке, а не на тюремных нарах.

Вчера в одном из госпиталей неподалеку от столицы Буэнос-Айреса скончался 86-летний выходец из Украины Богдан Леший. Он обвиняется в совершении преступлений на территории СССР во время Второй мировой войны.

По официальной информации, в период с 1942 по 1944 г. Леший, служивший надзирателем в концентрационном лагере и оказывавший активную помощь спецподразделениям СС, лично совершил десятки убийств. Кроме того, следствие установило, что именно Леший являлся инициатором уничтожения советских военнопленных и гражданских лиц, выдавал эсэсовцам коммунистов. После окончания войны Лешему удалось бежать в США. В конце 70-х, когда о его преступлениях стало известно американскому правительству, бывшего надзирателя выдворили в Аргентину, где он и прожил остаток своей жизни, избежав справедливого возмездия».

«Десятки убийств… Не тот ли это Леший, который подвел Андрейченко-старшего к газовой камере?» – невольно подумалось сыщику. Он вспомнил разговор с отцом погибшего во время встречи в аэропорту, повторил, как и в тот раз: «Леших-то много ходит-бродит по миру, среди них хороших людей, думаю, достаточно».

Наступила осень, неумолимо приближая сыщицкий праздник. Пятого октября, в День уголовного розыска, Чижов собрал коллег на своей даче, чудесным образом воскресшей, словно феникс из пепла.

Стояла солнечная, морозная погода, снега не предвиделось. Когда шашлыки уже поспели, а говядина с картошкой еще томилась в большом казане над костром, хозяин, видя, что сыщики с нетерпением ожидают первой рюмочки для согрева на морозце, решил поторопить события – разлил водку и произнес тост:

– Друзья! Вот и прошел еще один год, как мы отмечали так же, как сегодня, День уголовного розыска. Этот год для нас оказался как никогда тяжелым. Было много глухих дел, бандитских разборок, запутанных убийств, но я хочу отдельно остановиться на одном человеке – хотя язык с трудом поворачивается называть его человеком, – унесшим тайну своих мрачных злодеяний в могилу. Речь идет о небезызвестном черте по фамилии Леший. Ровно год назад он вручил мне черную метку в виде букета смерти. Тогда нам всем было очень тяжело, казалось, что против нас восстал весь свет. Один наш молодой коллега, узнав, кто в дружках у Лешего, сказал: «Если бы это случилось не с нами, я бы никогда не поверил, что такое возможно». Поверить в такое действительно сложно. Против нас были судьи, прокуроры, преступники, депутаты, средства массовой информации, не лучшая часть убоповцев и эмчеэсников, целый отряд гаишников… Но жизнь показала, что не все так плохо. Есть, оказывается, здоровые силы в городе, которые помогли нам сломать хребет этой многоголовой гидре, чтобы восторжествовали справедливость и законность. Сейчас многочисленные друзья и покровители зловещего преступника затаились и притихли. Надолго ли? Скажу прямо: не столько ужасен Леший, сколько ужасны вот эти люди, которые возлелеяли и взрастили людоеда, перенявшего у нацистов самый мрачный способ умерщвления людей. Мы боролись и будем бороться с этими оборотнями, чего бы нам это ни стоило, уголовный розыск всегда будет у них костью в горле. Давайте выпьем за наш святой праздник, за День уголовного розыска!

С троекратным криком «Ура-а-а!» оперативники опустошили рюмки. Чижов пригласил всех в домик:

– А теперь покажу, что мы с моим приятелем сотворили за лето. Считайте, что сегодня я с вами, дорогие мои друзья, справляю новоселье!

Когда все с трудом поместились в домике, Чижов, поглаживая новый стол, рассказал его историю:

– Точно такой же отец заказал в честь моего рождения сорок с лишним лет назад. Когда произошел пожар, стол, естественно, сгорел вместе с домиком. Среди его обугленных останков я нашел железную пластину, которая была отцом вмонтирована в столешницу. Для меня было открытием стихотворное послание отца на обратной стороне этой пластины, где он призывает меня победить всех своих врагов. Получилось так, как он и пожелал. Давайте помянем родителей, которых сейчас уже нет с нами. Они, будучи на небесах, продолжают заботиться и оберегать нас от всяких неприятностей.

Когда оперативники вышли на улицу, они почувствовали, что потеплело. Небо заволокло свинцовыми тучами, полетели первые снежинки. Снегопад становился все сильнее и сильнее, покрывая землю белым нарядом.

– Смотрите, второй год подряд снегопад идет точно в срок, – проговорил Чижов, подставляя лицо крупным и мягким, как пух, снежинкам. – Природа пытается вернуться к традиции. Пусть этот снегопад хотя бы на время накроет девственным покрывалом то грязное и порочное, что есть у людей, и даст возможность оступившемуся человеку начать свою жизнь с чистого листа!

После Нового года Чижов по какому-то наитию явился к священнику, которого знал еще с тех времен, когда под Пасху украли церковную утварь, и сыщик помог вернуть похищенные вещи, за что получил в подарок фарфоровое пасхальное яйцо, которое теперь берег как зеницу ока. Немного поколебавшись, но быстро вспомнив советы своего верующего коллеги, он обратился к священнику:

– Отец, скажите мне, пожалуйста, как Бог карает грешников?

– Гнев и месть – это понятия, совершенно не применимые к Богу, – ответил ему Божий служитель. – Греша,