Книга Чертово колесо - Андрей Васильевич Саломатов

поднял на него глаза и с досадой ответил:

- Дурак ты, Леха. Если бы было известно "кто", уголовке нечего было бы делать. Увидишь автоматы, останови. Позвонить надо.

- А мобильный? - сказал Леша и кивнул на бардачок. - Я взял его.

- Я же сказал, останови у автомата, - проговорил Буздырь, но свой телефон из бардачка забрал и сунул в карман.

На Мясницкой Леша свернул на бульвар и заехал в тупичок. Николай вышел из машины, спустился в подземный переход и, остановившись у телефона-автомата, задумался, а что, собственно, он скажет Федору Ивановичу? Как должна выглядеть его просьба? И что именно можно рассказать этому глубоко законсперированному старому знакомому, о котором он не знал ничего, кроме имени?

Глядя на бумажку, Буздырь набрал номер и через несколько секунд услышал знакомый голос:

- Слушаю.

- Федор Иванович, это я, - прикрыв трубку ладонью, произнес Николай.

- А, Коля! - обрадовался Федор Иванович. - Я уж думал, ты не позвонишь. Нам надо обязательно встретиться. Лучше сегодня. Здесь произошло одно неприятное совпадение, оно же недоразумение. В общем, у меня к тебе интересный разговор.

- Какой разговор? - неожиданно для себя поинтересовался Буздырь.

- Коля, ты начинаешь меня разочаровывать, - с укором ответил Федор Иванович, и Николай смутился. Не далее, как десять минут назад он сам упрекал Лешу в глупости, а теперь предлагает Федору Ивановичу изложить суть дела по телефону.

- Где и во сколько? - спросил Буздырь.

- Давай в скверике у Калитниковского кладбища. Это за Птичьим рынком. Знаешь?

- Знаю, - ответил Николай.

- Там посредине есть заасфальтированный пятачок с лавочками. Ну вот, побродим под деревьями, сходим на кладбищенское озерцо. Разговор может получиться долгий, а что б тебе не было скучно, я захвачу бутылочку армянского коньяка и чего-нибудь закусить. Люблю там гулять. Когда-то жил рядом. Через час - успеешь?

- Успею, - ответил Буздырь.

- Тогда до встречи.

Николай вернулся в машину, закурил и на какое-то время погрузился в собственные мысли. Леша, боясь побеспокоить начальника, молча ожидал распоряжений. Он и не вспоминал о своих гостях и думал только о том, как бы выпутаться из этой непонятной, а потому ещё более страшной истории, в которую его втянул Буздырь. То, что он уже стал участником каких-то дьявольских событий, у него не вызывало сомнений, и он лишь искал удобного момента, чтобы уговорить отпустить его. А Николай смотрел прямо перед собой и пытался проанализировать разговор с Федором Ивановичем. Ему не давало покоя, что этот старый пройдоха назначил встречу не в ресторане и не в номере, а в глухом скверике, да ещё после того, как стемнеет. За все время знакомства они никогда не встречались на улице, правда, сейчас Буздырю это было только на руку. "Что там могло измениться? - размышлял он. - Где Федор Иванович откопал таких странных заказчиков? И вообще, кто он такой? Выпьем коньячку. Он же не пьет, зараза. Паршиво. Все паршиво и ничего не понятно."

- Может я поеду? - осмелился прервать его мысли Леша. Он хотел было ещё раз упомянуть о гостях, но решил, что на фоне убийства Владимира Алексеевича это будет выглядеть слишком несерьезно. - У меня с утра живот болит. Давай, я возьму себе тачку, а завтра заберу машину? Позвонишь мне, куда подъехать.

- Ладно, - неожиданно легко согласился Николай. - Смотри, завтра на работу не опаздывай.

Обрадовавшись, Леша так быстро выскочил из машины, что Буздырь усмехнулся:

- Да ты не суетись, - снисходительно проговорил он. - Тебе-то чего волноваться?

- Честное слово, раз десять уже в сортир бегал, - даже вспотев от стыда, начал оправдываться Леша. - Вчера чего-то...

- Понятно, понятно, - махнул рукой Николай. - Принеси пивка и поезжай. Хейнекен, пару бутылок.

- Ага, сейчас, - кивнул Леша.

Этот молодой исполнительный официант чем-то нравился Буздырю, и отпустив его, он почувствовал себя великодушным. Неплохой психолог, каким и должен быть опытный администратор, он легко читал на лицах людей и более сложные чувства. А уж страх, да при том, что он не один год занимался отъемом денег у должников, Николай видел во всем его многообразии.

Леша принес пиво, просунул его в окошко и замялся. Видно было, что ему не дает покоя та поспешность, с которой он выпрыгнул из машины, но уж здесь Буздырь ничем помочь ему не мог.

- Ну, я пойду? - спросил Леша.

- Давай, - ответил Николай и вдруг мрачно добавил: - Я через час встречаюсь с человеком, за Птичьим рынком, у кладбища. Если напьюсь, оставлю машину там. В общем, завтра позвоню и скажу.

Буздырь и сам не сумел бы толком ответить на вопрос, зачем он сообщил Леше, о времени и месте встречи. Он прекрасно понимал, что пьянки сегодня не будет. Но инстинкт подсказывал ему: хотя бы кто-то должен знать, куда он уехал и где, в случае непредвиденных неприятностей, искать его - Буздыря, а не этот раздолбаный жигуленок.

Оставшись в одиночестве, Николай перебрался на водительское сиденье и, почти не отрываясь, выпил бутылку пива. Вечером отсюда до Птичьего рынка можно было доехать за пятнадцать-двадцать минут, но он решил заявиться туда пораньше, что бы оглядеться, допить оставшееся пиво и на всякий случай получше изучить пути отступления. Об этих путях Буздырь подумал с самого начала. Он старался отогнать от себя нехорошее предчувствие, но оно словно заноза все время напоминало о себе. После убийства Владимира Алексеевича Николаю казалось, что за каждым поворотом, за каждым углом его поджидает по вишневому "вольво" с невидимыми преследователями внутри, и этот образ автомобиля-убийцы начисто лишал его самообладания. Время летело быстро, двигатель давно уже работал, а Буздырь все никак не мог решиться выехать из своего безопасного укрытия.

Всю дорогу до Птичьего рынка Николай отчитывал себя за малодушие и убеждал, что все закончится хорошо. К разговору с Федором Ивановичем он уже был готов. Буздырь решил соглашаться на любые условия, но прежде обо всем рассказать Федору Ивановичу и попросить разобраться с "охотниками". Собственно, ему нужно было лишь сообщить преследователям, что он все понял и вышел из игры. Он почему-то был уверен, что Федор Иванович сумеет не только отвести от него беду, но и