Книга Лондон. Полная история города - Джейми Салливан

Друри-Лейн два или три дома с красным крестом на дверях и надписью: „Боже, сжалься над нами“, что стало для меня крайне печальным зрелищем, поскольку раньше я ничего подобного, насколько могу помнить, не видел, — пишет в начале июня 1665 года Сэмюэл Пипс. — Я сразу же начал принюхиваться к себе. Пришлось купить табаку, который я нюхал и жевал до тех пор, пока не успокоился». По представлениям того времени, заражение чумой можно было определить еще до развития болезни по особому «тленному запаху», а различные пахучие вещества — табак, чеснок, душистые травы — помогали избежать заболевания. 31 августа Пипс сообщает, что чума распространилась почти по всей стране и что в Сити на этой неделе «умерло 7496 человек, из них от чумы — 6102», но тут же оговаривается, что истинное число умерших может достигать десяти тысяч, поскольку покойники из числа бедняков учитываются не полностью, а радикальные протестанты-квакеры хоронят умерших без огласки.

Улицы лондона во времмя чумы. Гравюра. XVII век

Великая эпидемия 1665 года стала последней крупной вспышкой чумы в Англии. По счету то была четвертая вспышка в ХVII веке, но предыдущие (1603, 1625, 1636) имели гораздо меньшие масштабы.

В 1665 году в Лондоне и его пригородах проживало немногим меньше полумиллиона жителей. Реставрация монархии привлекла сюда множество народа со всей Англии — одни открывали собственное дело, а другие стремились быть близ королевского двора в надежде на хорошие заработки или какие-то милости. Большая плотность населения сочеталась с антисанитарией, с которой не справлялась средневековая система уборки улиц. Вода в Темзе была коричневой от грязи…

Первый случай смерти от чумы был зарегистрирован 12 апреля 1665 года. Пипс пишет о неучтенных умерших бедняках и о квакерах, но не упоминает о том, что многие лондонцы пытались скрывать наличие чумы в их семьях, поскольку дома чумных больных закрывались на сорок дней вместе со всеми, кто там жил, и помечались красным крестом. Бедные люди не могли позволить себе сорокадневного бездействия, для них оно означало голодную смерть, да и обеспеченные не желали устраняться от дел на столь долгий срок, поэтому «искателей смерти» (так назывались люди, уполномоченные определять причину смерти) подкупали, чтобы они указывали вместо чумы какое-нибудь другое заболевание. Точно так же можно было подкупить стражника, стоявшего около «чумного» дома и следившего за тем, чтобы никто не входил и не выходил из него. Короче говоря, даже эти примитивные карантинные меры не работали.

Оригинальный способ защиты избрал лорд-мэр Лондона Джон Лоуренс, отказавшийся покинуть город в столь тяжелое время. Он устроил в своем кабинете стеклянную витрину, отгораживавшую его от входящих. Неизвестно, насколько действенной была эта мера защиты, но Лоуренс благополучно пережил вспышку чумы и умер в январе 1691 года, на восьмом десятке.

Джон Лоуренс похоронен в церкви Святой Елены в Бишопсгейте. Эта церковь, благополучно пережившая Великий пожар, на сегодняшний день является самой большой из сохранившихся приходских церквей Лондонского Сити. Ее называют «Вестминстерским аббатством города», поскольку в ней похоронено несколько известных лондонцев. А еще когда-то (в конце ХVI века) эту церковь посещал Уильям Шекспир.

«Боже мой! Как пустынны и мрачны улицы, — пишет Пипс в октябре 1665 года, — какое множество больных повсюду и все эти несчастные покрыты струпьями… Только и говорят о том, что этот умер, тот болен, здесь умерло столько-то, а там столько-то. Ходят слухи, что в Вестминстере не осталось ни одного врача и всего один аптекарь, остальные умерли. Все же есть надежда, что на этой неделе болезнь начнет отступать».

Пик эпидемии пришелся на сентябрь. По всему городу горели костры — считалось, что огонь очищает воздух, в домах с той же целью жгли ладан и сушеные травы, а на улицах держали эти травы возле носа, надеясь, что они воспрепятствуют проникновению болезни в организм. Кстати говоря, длинный «клюв» на маске «чумного доктора» служил вместилищем для ароматных трав. К зиме чума пошла на убыль, и в феврале 1666 года в Лондон вернулся королевский двор, переехавший в июле в Оксфордшир[161].

Наиболее полно и ярко Великую эпидемию описал Даниэль Дефо, автор бессмертного «Робинзона Крузо». Вряд ли Дефо, которому в 1665 году было всего пять лет, мог помнить эпидемию, но он тщательно изучил все свидетельства современников, в том числе и записи своего дяди Генри Фо, и написал «Дневник Чумного года», впервые опубликованный в 1722 году. По обилию деталей и их достоверности этот романизированный дневник можно считать полноценным историческим документом, блестящей реконструкцией событий недавнего прошлого.

«Люди прибегали ко всевозможным предосторожностям. Когда покупалась часть разрубленной туши, мясо получали не из рук продавца, а покупатель сам снимал его с крючка. В свою очередь, и мясник не прикасался к деньгам — их опускал покупатель в миску с уксусом, специально для этого приготовленную. Покупатели всегда имели при себе мелкую монету, чтобы в любой момент быть готовыми расплатиться без сдачи. В руках они постоянно держали флаконы со всякого рода ароматическими веществами; одним словом, все возможные меры предпринимались; однако бедняки даже этого не могли себе позволить, им приходилось постоянно рисковать жизнью… Множество людей умирало скоропостижно прямо на улицах, без какого-либо предупреждения; другие успевали добраться до ближайшего ларька или магазинчика, а то и просто до крыльца, садились и тут же испускали дух… Такие случаи стали столь часты, когда чума разбушевалась, что стоило выйти на улицу, как обязательно увидишь несколько трупов, лежащих прямо на земле. И если вначале люди останавливались при виде мертвеца и звали соседей, то позднее никто уже не обращал на них внимания, и если по дороге нам встречался труп, мы просто переходили на другую сторону и старались пройти от него подальше; если же это было в узеньком проходе или переулочке, то поворачивали обратно и искали другого пути; и во всех этих случаях трупы оставались лежать до тех пор, пока кто-нибудь из городских властей не убирал их или пока ночью их не поднимали погребальщики на свои телеги. Неустрашимые люди, исполнявшие эти обязанности, не боялись и обыскивать карманы умерших и даже снимали одежду с тех, кто был побогаче, унося с собой все, что могли» [162].

Среди распоряжений городских властей, приведенных в «Дневнике», есть и касающееся питейных заведений. Признавая, что «беспорядочное распивание напитков в тавернах, пивных, кофейнях, погребках» способствует распространению чумы, лорд-мэр Лоуренс запретил… работу этих заведений позднее девяти часов вечера. Логику такого запрета уяснить трудно, ведь чумной заразе все равно, когда распространяться, хоть днем, хоть ночью. Скорее всего, достопочтенный лорд-мэр в