Книга Оберег - Дмитрий Игоревич Сорокин

Русь? Далеко еще? По моим представлениям, мы уж дней пять как там должны быть. Выходит, заплутали.

— Подожди, стемнеет, посмотрим… Что ж это я, совсем забыл на звезды-то смотреть… — засуетился Молчан. — Наверное, и впрямь, сбились мы с пути немного…

Вскоре высыпали на небо звезды. Молчан долго смотрел на созвездия, бормотал что-то вроде «Да нет, не может быть!», снова смотрел, снова бормотал. Наконец, с глухим стоном повалился на сухую траву.

— Ну, и что случилось? — заблудились, да?

— Что-что… Ох, пропадать нам всем из-за головы моей непутевой… Я ж нас всех прямиком в хазарские земли веду! Хазары, конечно, уже не те, что прежде, но на нас вполне хватит… Да и печенегов здесь полно. Несколько дней пути — и Дон-река, а ам уж и хазары. А здесь, в этой степи, печенег на печенег сидит, да еще и печенегом погоняет!

— Странно тогда, что мы до сих пор ни одного не встретили…

— Не накаркай! О! Слышишь топот? Это они, я тебе точно говорю, легки на помине… Про печенегов вспомни, они и появятся… Придется драться — бежать-то некуда…

— Это не печенеги. — покачал головой Рыбий Сын. — Это всего один печенег. А с одним печенегом я, надеюсь, управлюсь сам. А то и вовсе драться не придется. Не зря же я прожил столько лет среди племени кагана Хичака Непримиримого!

Молчан ему не ответил, только облизнул пересохшие губы и перехватил посох поудобнее. Топот приближался. Девки, тоже чуя недоброе, зашептались, загудели, как потревоженный улей — еще чуть-чуть, и резанет по ушам дикий визг. Из темноты вынырнул всадник на огромном коне. Девки, как по команде, хором завизжали. Испуганный конь встал на дыбы, наездник не удержался и вылетел из седла. Рыбий Сын тут же подскочил к нему, приставил меч к горлу. На всякий случай спросил по-русски:

— Кто таков?

Упавший посмотрел на него широко раскрытыми глазами.

— Ну вы даете, ребята! Вы что, Соловья-разбойника тут выгуливаете?

— Кто ты такой? — настойчиво повторил Рыбий Сын. Глаза его сузились, не предвещая одинокому ночному путнику ничего хорошего.

— Мне ни к чему скрывать свое имя. Я — воин на службе русского князя Владимира, по имени Лешак, по прозванию Поповский сын.

— Лешак? Молчан, иди сюда. Ты на Руси недавно был, лучше меня знаешь тамошних воинов. Этот человек может быть богатырем по имени Лешак? С виду я и то кажусь покрепче.

— Да, это, скорее всего, именно он, у него… — начал Молчан, но Рыбий Сын жестом прервал его.

— Тогда скажи мне, Лешак… — и тут лежащий вскочил, меч Рыбьего Сына полетел в сторону, а легкая с виду сабелька Лешака замерла в вершке от шеи словенина.

— Советую не делать лишних движений. — предостерег Лешак. — А теперь вы мне скажите, кто вы такие, и что позабыли в такой глухомани? Если поединщики, силой бахвалящиеся, то я к вашим услугам.

— Будь нашим гостем, Лешак. — медленно проговорил словенин, не отрывая взгляд от сабли богатыря. — Незачем нам силами мериться, глядишь, еще повоюем под одним прапором. Я — Рыбий Сын. Это — волхв Молчан.

— Суровые вы ребята, как я погляжу! — сказал Лешак, убирая саблю в ножны. — Молчан, ты, взаправду что ли, наш? Хотя, имя вроде как нашенское…

— Да, из ильменских словен я. — Молчан подошел поближе.

— А ты, Рыбий Сын, — ну и имечко! — откуда будешь? Из местных, то есть, из печенегов?

— Нет, я тоже из ильменских. Обгорел давеча, потому так и выгляжу. — о своем печенежском прошлом Рыбий Сын счел разумным пока промолчать. — А когда-то меня звали Жданом. Но с тех пор минуло немало лет, и я давно свыкся с прозвищем.

— Добро, славяне. Ладно, с вами все понятно. А вот кто так громко визжал? Соловья, вроде бы, Илья давно уже отловил. Разве что, детки соловьиные шалят?

— Нет, — махнул рукой Рыбий Сын. — Это девки.

— Какие девки? — вылупил глаза Лешак.

— А всякие. — пожал плечами волхв. — Четыре дюжины девок из сгоревшего дворца колдуна Черноморда. Мы их теперь по домам разводим.

— Значит, Руслан все же добрался до колдуна. — кивнул Лешак. — Добро, я в него верил. А где он сам? Погиб?

— Нет, он во дворце остался, Черноморда ждать.

— Ничего не понимаю… Ладно, давайте по порядку. Кто спалил дворец?

— Черноморд.

— Зачем?!

— Печенегов громил.

— Разгромил?

— Напрочь.

— Понятно. А потом?

— Потом Черноморд куда-то пропал, а мы с Русланом как раз пришли. — вновь вступил в беседу Молчан. — Нашли в кустах раненого Рыбьего Сына, ну, я его выходил. Потом Руслан послал нас провожать девок по домам, а сам остался колдуна ждать.

— Вот теперь все совсем понятно.

— А ты, Лешак, как ты-то здесь очутился? Самое ж время на заставе силушку казать да с недругами сражаться!

— Да скучно там одному! Я седмицу постоял — тишина. Илья прихворнул что-то, да затосковал. Так что он то гуляет по корчмам, тоску свою лечит; то волхвы со знахарями его от всякой хвори травами пользуют. Или наоборот — волхвы от тоски, а вино от хвори, это уж ему виднее, что чем лечат. Киевские корчмари скинулись и десять гривен волхвам дали, лишь бы Илья поскорее поправился да из города уехал… Добрыню князь послом в Царьград заслал, опять грекам головы морочить. Все никак не успокоится, царевну свою выцарапать хочет… Во как. Один я здоровый, для посольства не сильно пригодный по причине природной болтливости и исключительной честности, но храбрый, сильный, весьма мужественный и очень скромный. Так чего мне зря штаны протирать за княжьим столом? Сначала хотел было Гуннарку-вора ловить, да за него ночная дружина, вроде, плотно взялась, мне там делать неча. Ну, я в чисто поле, по привычке. А в чистом поле скучно. Никто из чужаков своей силой бахвалиться так и не приехал; Извек вот, разве что, мимо по своим делам проезжал; да зачем с хорошим-то человеком драться? Тогда поехал сам подвигов искать. Кроме вашей веселой ватаги пока никого не встретил. И давно вы этак путешествуете?

— Да с месяц почти.

— Значит, так, ребята. Я готов вам помочь. Я немного в долгу перед Русланом — это ведь после моей байки он сорвался Черноморда ловить. Я могу отвести тех девок, что в наших краях и поблизости проживают. А вы уж, коли прете на восход, так и продолжайте. У вас тут и степнячки должны быть, насколько я понимаю… Их вы лучше сразу отпустите, а то когда их мужья с дядьями, отцами да братьями прискачут, разбираться, что к чему, придется много драться. Боюсь, что даже слишком много. Вы, конечно, орлы,