Книга Последний Контракт. Том 4 - Илья Романов

мной хриплый женский голос.

Голова медленно поднялась, а глаза увидели стоявшую передо мной женщину. Её силуэт был размазан и будто бы желал исчезнуть из реальности, покрываюсь рябью. Но даже так, я смог увидеть чёрный полубалахон-платье, и её сияющие синим светом глаза.

— Смерть... — сорвался усталый шепот с моих губ.

Никогда прежде я не видел её столь близко и столь отчётливо. Она редко контактировала со Жнецами на прямую и просто отдавала приказы, оставаясь во тьме. Но здесь... В этом мире... Правила именно она. Кому, как не Смерти, властвовать над миром, где вечно умирают и сражаются.

Я видел, как она улыбнулась, услышав своё имя и показав ряд белоснежных клыков.

— Так почему же ты решил забыть Астаргальд? Скажи мне, мой Жнец. — сделала она шаг ко мне, плывя по воздуху.

— Почему? — криво ухмыльнулся я, задрав голову к бордовым небесам и пеплу, что касался моего лица. — Может потому что этот мир, это ад? Кровавый и жестокий ад...

— Но именно здесь ты стал тем, кем являешься, — стала она обходить меня по кругу, рассматривая будто зверушку. — Именно Астаргальд закалил тебя. Шелуха слабости спала, малодушие исчезло, страх пропал, а разум больше не знал поражений перед ним. Ты говоришь, что Астаргальд жесток, — вытянула она руку, подставив её пеплу. — Но я скажу, что он прекрасен. Именно в подобном месте, где правит жестокость, а кровь льётся рекой, человек сможет превзойти себя. Ты забыл его, Виктор, — наклонилась она ко мне и прошептала: — Потому что боишься того, в кого превратился здесь. Ты запер самого себя и свою суть в темнице, каждый раз оправдывая себя, что ты тот «Кто ты есть». Но мы то с тобой знаем... Знаем, какова твоя истинная суть. Мир, в котором ты нашёл свой новый дом... Он не видел твоей настоящей ярости, какую ты выплеснул в Астаргальде. Но вскоре... — выпрямилась Смерть и предвкушающе улыбнулась. — Ты вновь покажешь её мне. Ту самую ярость, о которой я говорила, когда дала тебе последнее задание... Ту самую ярость, которая сожгла Астаргальд и уничтожила его окончательно.

Её слова звучали в голове будто звон колоколов. Они проникали в мой разум, распаляя его, а сердце стучало всё сильнее и сильнее, грозясь вырваться из груди. Я вновь стал ощущать то самое чувство, которое желал забыть, оставив хоть малую часть человечности... То самое чувство, сравнимое с полыхающим огненным штормом. Неугомонное, бескомпромиссное, жестокое и неостановимое.

— Пора, мой Жнец, — взмахнула она рукой и моё тело взмыло с земли, застыв перед ней. — Пора тебе вновь всё вспомнить и перестать закрываться в скорлупе.

— Виктор!!! — раздался, будто бы отовсюду, женский крик.

— Ступай, — наклонилась Смерть ко мне и поцеловала в лоб. Кожу вмиг обдало холодом, а шторм в груди взорвался с утроенной силой. — Пора тебе закончить начатое и вновь сделать выбор...

— О чём ты гов...

Договорить я не успел в следующий миг резко открыл глаза, приняв сидячее положение на кровати. Всё тело было покрыто холодным и липким потом, грудь учащённо вздымалась, а сердце стучало, будто бой барабанов.

— Очнулся! — выкрикнул Алексей, что-то забывший в моей комнате.

Я видел бледную, как самая смерть Софию. Видел тревогу на лице моего друга и подрагивающую Норико, стоявшую за его спиной.

— Ч-что это с вами? — хрипло спросил я, ощущая дикую сухость в горле.

— Виктор... Твои глаза... — прошептала Норико.

Не понимая о чём речь, я резко встал с кровати и на негнущихся ногах подошёл к ростовому зеркалу, всмотревшись в него.

Теперь понятно, о чём говорила Норико. Мои глаза... Они стали другими. Синие и сияющие от могильного света, как бывало лишь в состоянии Харона. Вот только теперь, в них в медленном танце крутились печати... Печати Смерти.

— Что с тобой произошло? — тревожно спросил Алексей. — София кричала и пыталась разбудить тебя, но ты не просыпался.

Тяжёлый вздох покинул грудь, а мысли понеслись вскачь. Значит, она и правда приходила ко мне...

Не торопясь отвечать на вопрос, я двинулся к графину с водой, стоявшем на столике у окна. Но именно в тот момент, когда рука дотронулась до хрусталя, дверь в комнату распахнулась и на пороге появился встревоженный Фёдор Константинович.

— Отец? — недоуменно произнёс Алексей.

— Началось, — сухим голосом заговорил Фёдор Константинович, смотря на меня. — Война началась.

Что ж... Значит, время пришло. Осталось только не превратить этот мир во второй Астаргальд...

* * *

Спустя двенадцать часов, после первой атаки границ.

Атака на границе империи, где уничтожили один из форпостов. Залп оружий неизвестно откуда появившегося военного крейсера, взбаламутил абсолютно всех. СМИ, как внутренние, так и зарубежные, трубили не переставая. Люди боялись и тем самым совершали множество глупостей. Мародёрство на улицах, грабежи и расцвет анархии. Полиция и ЦОБ вовсю устраняли очаги самых ретивых граждан, но даже их силы были не бесконечны, а Корпус Мебиус не мог подключится к их работе, готовясь к войне.

Западный Союз официально объявил о нападении и штурме Российской Империи, а Финляндия, Польша, Великобритания, поддержали его. Тысячи и тысячи вооруженных солдат в один миг ударили с западных границ империи, буквально сметая первые линии обороны и внося ещё больший страх в сердца граждан. Япония, Германская Империя и даже Китай, стягивали свои силы в Российскую Империи. Их регулярная армия и одарённые встали бок о бок с готовящимися на отправку бойцами. Всяческая помощь, касающаяся техники, медикаментов и продовольствия поставлялись без перебоя.

— Вы уже поняли, как этот крейсер прошёл через наши радары? — сухо спросил Соколов, находясь в просторном зале командного центра.

— Мы работает над этим, ваше благородие.

Первый Генерал империи недоумевал и негодовал от наглости. Амеры нанесли резкий и неожиданный удар по самым важным и ключевым точкам границ. Их корабли не удалось засечь, а ПВО не справлялось с ракетами, двигающимися очень быстро и с немыслимых траекторий.

Сколько уже погибло людей, а сколько ещё погибнет? Вопрос, на который Генерал хотел бы найти ответ, но не мог. Война всегда уносила множество жизней, не разбирая богатых и бедных.

Собираясь отдать новый приказ, Соколов набрал в грудь воздух, но в этот же миг до него донёсся недоуменный голос