Книга Царство селевкидов. Величайшее наследие Александра Македонского - Эдвин Бивен

море; даже находившемуся на материке Милету, несмотря на все те милости, которыми осыпал его дом Селевка, пришлось уступить превосходящей силе египетского царя. Пришел тот день, когда подобострастный демос стал почитать в Бранхидах дом Птолемея[382]. В соседней Гераклее о восхождении дома Птолемеев также говорит надпись, которую относят к правлению Птолемея II[383]. Однако к северу от Латмийского залива мы уже не находим свидетельств власти Птолемеев до того времени, когда на трон Селевкидов взошел Антиох II. В одной надписи[384], которая должна быть создана позднее 269 г.[385], Ионийский союз обращается к селевкидскому двору[386].

То, что завоевания Птолемеев остановились на Латмийском заливе, несомненно, было обусловлено действиями царя из династии Антигонидов. В 272 г. до н. э. или вскоре после этого[387] Антигон вступил в войну, и его флоты оказались более чем равными армаде Птолемея. Его великая победа при Косе[388] создала баланс власти в Эгейском море, единственным властителем которого до этого был Птолемей. Такое разделение, естественно, ослабило давление сил Птолемеев в Малой Азии.

ПРАВЛЕНИЕ ПЕРВЫХ СЕЛЕВКИДОВ В МАЛОЙ АЗИИ

Теперь мы обратимся от анализа того, как на Малую Азию повлияли международные отношения селевкидского двора, к тому, что можно узнать о действиях селевкидского правительства внутри страны.

Возможно, тот факт, что скорее Малая Азия, а не Сирия или Восток представляются нам (до периода после Магнесии) основной сферой деятельности Селевкидов, связан не только с тем, что та часть истории Селевкидов, которая касалась греков, имела больше шансов быть записанной. Вполне можно считать, что именно эту часть своих владений селевкидские цари считали наиболее ценной. Никогда не было бы так неуместно называть эту династию «сирийской», как при ее первых царях. Мы даже не можем считать, что Антиохия на Оронте в то время в какой-то степени превосходила столицы Запада и Востока – Сарды и Селевкию в Вавилонии[389].

Сарды еще со времен Лидийского царства занимали позицию столицы страны к северу от Тавра. Они всегда были главной резиденцией власти, правившей внутренними районами страны – будь то персидской или македонской, – если только не считать, что при Антигоне их затмила фригийская столица, Келены. Во время правления Селевкидов к Сардам вернулось их прежнее достоинство. Именно здесь держали правительственные архивы[390]. Из варварского город превратился в эллинский[391].

В отсутствие царя правитель Лидии осуществлял общее управление всей областью за Тавром[392].

Что касается сатрапий, на которые это владение было разделено при Селевкидах, то полных данных об этом у нас нет. Согласно системе, которую Александр перенял от персов, их должно было быть шесть: Великая Фригия, Геллеспонтская Фригия, Лидия, Кария, Ликия и Каппадокия. Из них существование только двух при Селевкидах подтверждено документально – Геллеспонтской Фригии[393] и Лидии[394]. Есть также упоминание о еще одной сатрапии – судя по всему, о Великой Фригии[395].

Нет никаких причин предполагать, что Селевкиды, продолжая удерживать территорию Карии, Ликии и Каппадокии, изменили уже существовавшую систему[396].

В то время как официальным названием провинции оставалось «сатрапия», управитель в официальных документах носит греческий титул стратега[397]. В народном языке его продолжали называть сатрапом[398]. Он был посредником во всех отношениях между центральной властью и провинцией. Именно ему царь адресовал свои рескрипты, которые стратег, в свою очередь, передавал подчиненным ему чиновникам, занимавшимся их исполнением[399].

Мы очень мало знаем о чиновниках низшего ранга, которые, собственно, и составляли правительственную машину в Малой Азии при Селевкидах. В каждой сатрапии, судя по всему, был особый контролер финансов (ὁ ἐπὶ τῶν προσόδων)[400]. В недавно опубликованной надписи упоминается oikonomos: здесь его обязанность – передавать местному чиновнику приказ, полученный стратегом от царя; приказ касался отчуждения части царского домена[401]. В той же надписи этот местный чиновник именуется «ипархом». Это слово, конечно, в устной речи имело достаточно туманный смысл: оно обозначало любого, кто управлял, будучи подчиненным кому-то другому; его даже использовали как перевод персидского «сатрап»[402]. В официальном языке «ипарх» означал управителя одного из небольших районов – «ипархий», на которые была разделена сатрапия[403].

Вот практически все, что мы знаем о схеме управления. В каком же отношении состояли различные элементы, составлявшие население, к власти Селевкидов?

МЕСТНЫЕ ПРАВИТЕЛИ И АНТИОХ I

В первую очередь мы видим, что теперь север полуострова был окончательно оставлен. Местные династии, дома Митридата, Ариарата и Зипойта – они и галатские племена теперь безраздельно властвовали тем, что лежало к северу от центрального нагорья.

Из двух княжеств персидского происхождения вскоре более значимым показало себя княжество Митридата. В 281 или 280 г. до н. э.[404] Митридат уже именовал себя царем и чеканил золотые монеты – это был признак абсолютной независимости. Ариарат не осмелился ни на то ни на другое. Судя по всему, царство Митридата первым стало блистать своим эллинизмом: действительно, его отец и дед в IV в. до н. э. были пламенными филэллинами и получили почетное гражданство Афин[405]. Территория, которой он теперь управлял, граничила с греческими городами – такими как Трапезунд и Синопа, и Митридат был в дипломатических связях с Гераклеей.

С другой стороны, княжество Ариарата лежало на отшибе и казалось каким-то старомодным. Ариарат II продолжал чеканить монеты с арамейской легендой[406]. Его двор был местом, куда не заходили странствующие греческие интеллигенты, которых можно было найти при любом другом дворе[407]. По контрасту он, видимо, казался каким-то до странного тихим местом. По его семейным хроникам у нас создается впечатление первобытного уюта, покуда селевкидские царевны не явились, чтобы внести раздор в этот дом, принеся с собой дух более сложной и менее добродушной жизни. Единственное, что мы знаем о том, какую роль каппадокийский двор играл в истории на протяжении ста лет, – то, что он был местом, где беглые царевичи из династии Селевкидов могли лучше всего укрыться от мира.

Мы не знаем, действительно ли Антиох I принял политику близкой дружбы с этими двумя персидскими дворами, которая стала потом традицией дома Селевкидов, осознав невозможность сместить Митридата и Ариамна (который, видимо, наследовал своему отцу Ариарату II примерно в то же время, когда Антиох взошел на селевкидский трон)[408]. По скупым намекам мы можем предположить, что традиция восходит именно к его царствованию. Единственное, что мы определенно знаем по поводу истории Митридата I после восшествия на престол Антиоха, – это то, что какие-то галатские отряды, которых Митридат и