Книга Потерянный рай - Джон Мильтон

Главнокомандующего: пока

Завесу мрака Ночь не совлекла

С Небес, мы, стяг великий распустив

Иерархический, должны начать

Отход всеобщий; тут же он привёл

Причину вымышленную отхода,

Коварные намёки между тем

Бросая, подстрекал и разъярял,

Чтоб верность полководцев испытать

Иль совратить лукавством, но они

Велению великого Вождя

Верховного привычно, как всегда,

Повиновались, ибо он и впрямь

На Небе был прославлен больше всех

И в чине наивысшем состоял;

Подобный ликом Утренней звезде,

Рои светил ведущей, он увлёк

Обманом третью часть Небесных войск.

Но Оком, от которого не скрыть

Подспудных мыслей, потаённых дум,

Предвечный, с высоты горы священной,

Где ночью золотые перед Ним

Светильники пылали, увидал,

В них не нуждаясь, как возжёгся бунт

Меж сыновьями утра, кто мятеж

Затеял, кто к восстанию примкнул

И сколько сил, присяге изменив,

Державную оспоривают власть;

И Сыну Он сказал с улыбкой так:

"— Сын, в коем вижу славу всю Мою

Отображённой, Трона Моего

Наследник! Знать, пора пришла расчесть,

Как Наше всемогущество сберечь,

Каким оружием Нам защитить

То, что Божественностью искони

И властью царской Мы зовём. Восстал

Заклятый враг на Нас, дабы в краю

Полночном, вровень с Нашим, свой престол

Воздвигнуть; мало этого — права

И силы Наши в битве испытать

Он алчет. Станем же держать совет

На случай сей; оставшееся войско

Мы соберём; всє к делу применим,

Чтоб Наш престол, святилище и сан

Высокий не утратить невзначай!"

В ответ, подняв спокойный, чистый взор

И несказанный излучая свет,

Сын возгласил: "— Всевластный Мой Отец!

Противников Ты вправе осмеять

И в полной безопасности следить

С улыбкою за праздной суетой

И рвением напрасным бунтарей;

Не чая, вящей славою меня

Они покроют; ненавистью их

Я возвеличусь. Царственную мощь,

Мне данную, чтоб укротить врагов,

Да узрят гордецы и да поймут,

Превозмогу ли бунт иль окажусь

Последним из последних в Небесах".

Так Сын сказал. Но Сатана успел

В полёте быстром далеко уйти

С полками, словно россыпь звёзд ночных,

Бесчисленными, или россыпь звёзд

Рассветных — капель утренней росы,

Когда их Солнце в жемчуг превратит,

Сверкающий на листьях и цветах.

Войска минули три тройных страны -

Престолов, Серафимов и Господств,

Три царства, пред которыми, Адам,

Твои владенья — словно Райский Сад

Пред всей Землёй и Морем, коль поверхность

Земного шара развернуть в длину.

Пройдя все эти области, они

Достигли Полночи, а Сатана -

Своей твердыни, вдалеке, с горы,

Сиявшей на огромной вышине.

Вздымались башни, грани пирамид

Из глыб алмазных, золотых кубов;

Сие звалось чертогом Люцифера

Великого на языке людей.

С Творцом тягаясь, Враг, по образцу

Горы, с которой был провозглашён

Мессия, высоту свою нарёк

Горой Собранья, ибо он сюда

Когорты подначальные стянул,

Как бы для обсужденья торжества

Прибытия Мессии; но, укрыв

Коварным красноречьем клевету,

Он, якобы правдиво, речь повёл:

"— Престолы, Силы, Власти и Господства!

Коль ваши званья пышные пустым

Не стали звуком с некоторых пор,

Когда приказ Другому власть вручил

Над нами, наименовав Царём

Помазанным, всех выше вознеся;

Затем и этот спешный марш ночной,

И этот срочный сход: какой почёт

Неслыханный измыслим для Того,

Кто раболепства требует от нас

Доселе небывалого? Платить

Подобострастья дань и падать ниц

Перед Одним — безмерно тяжело;

Но разве не двукратно тяжелей

Двойное пресмыканье — пред Всемощным

И Тем, кого Он образом Своим

Провозгласил? Быть может, призовёт

Вас благородный помысел — совлечь

Покорности позорное ярмо,

Иль вам сгибать хребты и преклонять

Колена раболепные милей?

Нет, не милей, — поскольку знаю вас,

Поскольку сознаёте вы себя

Сынами Неба, коими досель

Никто не обладал! Мы не равны,

Зато равно свободны. Званья, ранги

Свободе не помеха и вполне

С ней совместимы. Но какой указ,

Какое рассуждение дают

Кому-то право нас поработить

Самодержавно, если мы Ему

Равны, пусть не могуществом, не блеском,

Но вольностью исконной? Для существ

Безгрешных заповеди не нужны,

А менее всего — такой закон,

Который навязал бы нам Царя,

Принудил обожать Его, поправ

Достоинство имперских наших рангов,

Свидетельствующих, что нам дано

Не пресмыкаться, но повелевать!"

Без возражений дерзостным словам

Внимали все; один лишь Серафим

Воспрянул — Абдиил. Пред Божеством

Благоговея и Царю Небес

Покорный несравненно, воспылав

Непримиримой ревностью, он так