Книга Рокировка - Василий Анатольевич Криптонов

к слову, пока не работает.

— Ты уже всё узнал⁈ — ахнула Надя и посмотрела на меня так, что у меня аж сердце защемило. — И кто же это? И… Неужели мы можем всё это закончить⁈

— Спокойно. — Я положил руки Наде на плечи. — Я догадался — да. Но мне нужны доказательства, которые я сумею предъявить императору и Витману, а не просто догадки. А для этого — нужно ещё поработать. И сейчас твоя работа такая: иди к себе и бди. Китти уже пыталась сегодня отколупать замок на моей двери. Мало ли, кому ещё захочется заглянуть туда за чем-нибудь. Вот тебе ключ от моей комнаты, на всякий случай. Больше ни у кого ключа нет, я сменил замок. Впрочем, я надеюсь вернуться в течение пары часов, вряд ли за это время что-то успеет случиться.

Надя схватила ключ.

— Жду тебя, — пробормотала она. — Возвращайся поскорее! Удачи!

Даже не спросила, куда я еду.

А я приехал в лечебницу к Клавдии. Но первым делом прошёл не к ней, а к стойке регистрации.

— Здравствуйте, — улыбнулся знакомой медсестре, которая сидела здесь в ту жуткую ночь, когда я привёз подстреленного Федота. — Мне должны позвонить.

— Вам нужно кому-то позвонить, ваше сиятельство? — не поняла женщина.

— Наоборот.

И тут телефон зазвонил.

Медсестра взяла трубку.

— Лечебница баронессы Вербицкой… Да-а-а… Передаю.

Изумлённо поглядев на меня, она протянула трубку.

— Барятинский, — бросил я. — Доложить обстановку.

— Э-э-э… — послышалось из трубки. — Обстановку? Здравствуй, Костя. У меня всё хорошо.

— Радует, — кивнул я. — У меня тоже всё отлично.

— Да я уж… слышал, — вздохнул на том конце провода Мишель.

— Отставить уныние. Тебя обо всём предупреждали несколько раз, когда ты подписывал документы. Теперь твоя жизнь — вот такая. Завтра я заеду за тобой, как договаривались.

— Служу Отечеству!

— Так служить.

И я положил трубку на аппарат.

— Кос… Константин Александрович? — послышалось сзади.

Я обернулся и улыбнулся, увидев Клавдию.

— Здравствуйте, Клавдия Тимофеевна. А я как раз к вам.

* * *

— Кошмар, — только и сказала Клавдия, глядя на мою жемчужину.

В её комнатке всё было по-прежнему, разве что на столе появилось украшение — керамическая статуэтка, по типу нэцке. Несмотря на нарочитую уродливость, она радовала глаз: наконец-то Клавдия вспомнила о том, что комнаты принято украшать безделушками.

— Мне не следует спрашивать, что ты сделал, верно?

— Ну, мне же не тринадцать лет. — Я забрал жемчужину и спрятал под рубашку. — Сама понимаешь, что не девочек за косы дёргал.

Клавдия побледнела, опустила взгляд. Дышалось ей тяжело.

— Это… того стоило?

Я удивился. Неожиданный вопрос от такого белого мага. И Клавдия, видимо, по моему молчанию прочитала невысказанные мысли.

— Мне тоже не тринадцать лет, Костя. Я понимаю, что есть ситуации, когда нужно поступать… страшно. Для этого господь и создал чёрных магов. А ты… Ты всё ещё борешься.

От её интонации мне самому себя жалко сделалось, даже содрогнулся от отвращения — мерзейшее чувство, с детства не испытывал.

— Знаешь, мне очень не нравится, когда на меня клеят ярлыки, — сказал я — возможно, чуть жёстче, чем следовало. — Чёрный маг, белый маг — всё это ярлыки. Назовут тебя таким-то — и смотрят выжидающе: давай, мол, действуй так, как положено такому-то. Поступишь иначе — и все изумляются, ахают: да как он посмел! Многие сейчас, наверное, ждут, чтобы я стал чёрным магом. И вот, даже из-за одного только этого — я им не стану.

— У меня сейчас нет тяжёлых пациентов, — сказала Клавдия и подошла к окну. — В последнее время та проблема, о которой я говорила, как будто исчезла…

— Мне кажется, или ты говоришь с грустью? — Я подошёл к ней сзади.

— Не кажется. Ты ведь знаешь — я странная. И теперь чувствую себя бесполезной. Эгоистичное чувство, понимаю. Но что поделать — у меня, как у всех белых магов, есть маленькое чёрное пятнышко в жемчужине.

— Это нормальное чувство, когда одерживаешь победу, — сказал я. — Трудно переключиться. Возьми отпуск, расслабься. Съезди куда-нибудь, где ничто не будет напоминать об этой войне.

— Может быть, ты и прав… — вздохнула Клавдия. — Что ж, ладно. Пойдём, вылечим пару гастритов, и я помогу тебе вернуть в жемчужину немного белизны. Только…

Клавдия заколебалась, и я заметил, как покраснели даже её уши.

— Я подожду снаружи, — сказал я. — Пока ты примешь душ, и всё такое.

— П-подождёшь?

— Да. Видишь ли, я хочу, чтобы ты со мной кое-куда съездила. А именно — в Барятино. Там… В общем, мне нужна твоя помощь.

— Кто-то болен? — Клавдия развернулась и заглянула мне в глаза. — У вас в доме⁈ И ты не сказал об этом сразу⁈

— Я не знаю, болен или нет, — улыбнулся я. — И нужно мне не лечение, а диагностика. К тому же — полностью конфиденциально. Из всех целителей я могу доверять только тебе.

— А как же Нина Романовна? Ей ты не доверяешь?

— Во-первых, я не хочу её посвящать. Во-вторых, Нина не такой сильный и опытный целитель, как ты. Насколько я понимаю, она не работает с этой… астральной проекцией.

В переводе с магического на более понятный, Клавдия была опытнейшим нейрохирургом, хирургом и врачом общей практики одновременно. Нина же была неплохим фельдшером — и только.

— Костя, ты меня пугаешь…

— Меня не надо бояться, — улыбнулся я. — Мне надо радоваться. Идём лечить гастриты.

* * *

Два гастрита и один цирроз печени спустя я стоял под дверью в каморку Клавдии и ждал. Прямо как в первый день. Сколько ж времени прошло… Да год, собственно, прошёл, практически ровно. Но сколько событий случилось за этот год — хватит на роман в шести томах.

Я достал жемчужину и посмотрел на неё. Чернота отступила. Теперь её было не больше трёх четвертей. Всё ещё много, однако от сердца отлегло. Я уже не чувствовал себя балансирующим на краю бездны.

Зато прекрасно чувствовал, что это — не в последний раз. Легко — раз определить цвет своей магии и всю жизнь придерживаться этого выбора. Но такие вот любители стабильности — первейшие жертвы во все времена и в любом мире. Белых убивать легко, с чёрными — чуть сложнее. Но и те, и другие — предсказуемы и зашорены, а потому — уязвимы. Может быть, мне и нелегко даются эти пляски на канате, протянутом над пропастью, но за этот непростой год я не погиб сам и помог выжить многим другим.

В чём-то я, наверное, походил на Федота, который тоже не цеплялся за стабильность. И где-то сейчас этот старый бандит, интересно… Если всё пойдёт по плану — скоро придётся закладывать в Чёрном городе часовню. С дворянством я Федота уже прокатил, так хоть тут человека порадовать.

— Я готова, можем ехать, — заявила Клавдия, открыв дверь.

Выглядела она так, будто вышла из салона красоты. Посвежевшая, отдохнувшая, с безупречной причёской. А десять минут назад напоминала мокрую мышь, выползшую из-под асфальтоукладывающего катка.

Клавдия посмотрела на жемчужину у меня на ладони, удовлетворённо кивнула:

— Приезжай завтра ещё раз. Продолжим работать.

— Не будем пока договариваться. — Я спрятал жемчужину. — Может, ты меня уже сегодня проклянёшь.

— Ну что за глупости, Костя! — Клавдия с доброй улыбкой заперла дверь своей комнаты.

Я вздохнул. Посмотрим, что ты скажешь через полчаса…

* * *

Клавдия посещала Барятино уже не впервые. Её приглашали сюда на Рождество. Я этого, правда, не застал — немного не до того было. Разбирался с последствиями действий Рабиндраната.

— Прошу! — Я, опередив швейцара, распахнул перед Клавдией дверь.

Вошёл следом. И увидел застывшую посреди холла Нину. Лицо у неё было такое, как будто в дом ввалились не Клавдия и я, а двое поддатых коммивояжёров.

— Что-то не так? — спросил я.

— Клавдия Тимофеевна, рада вас видеть, — как робот произнесла Нина. — Также я буду очень рада вас видеть на свадебном балу, который состоится через два дня здесь, в Барятино.

— Здравствуйте, Нина Романовна, — вежливо присела Клавдия. — Я получила ваше приглашение, благодарю. Это для меня огромная честь, буду рада присутствовать.

— А тебя, Костя, хочет видеть дедушка, — будто не услышав Клавдию, так же механически продолжила Нина.

— Загляну к нему, как только провожу Клавдию, — сказал я. — А сейчас мы должны…

— Немедленно, — с нажимом перебила Нина. — Григорий Михайлович хочет видеть тебя в своём кабинете немедленно! А Клавдию Тимофеевну я угощу кофе.

Внутри у меня что-то оборвалось и упало. Не нужно было ходить к гадалке, чтобы смекнуть, что к чему. Ох, не хотел я, чтобы всё произошло так быстро…

Впрочем, внешне я не подал виду, будто что-то не так. Повернулся к Клавдии.

— Прошу меня простить, Клавдия Тимофеевна, должно быть,