Книга Магия - не для оборотней. Часть 1 - Андрей Анатольевич Федин

Обычных животных (я уточнил это у Двадцатой)! Кто такие ночные звери Леса здесь даже не знают.

Вот бы тех на Арену! Попробовали бы люди сразиться со Зверем! Пусть даже всей ордой гладиаторов и огоньков. Не сомневаюсь, кто вышел бы победителем из этого боя. И куда бы отправился Зверь после победы, тоже догадываюсь: к тем тысячам зрителей, что желали понаблюдать за его убийством. Понравилось бы им смотреть на такой бой?

После того, как убьют хищников, гладиаторы сражаются друг с другом. Не все их бои заканчиваются смертью одного из поединщиков. Судьбу проигравшего решает толпа зрителей. И говорящий от её имени главный судья, который смотрит представление из судейской ложи. Обычно это один из представителей Великих кланов. В редких случаях — из императорского клана или даже сам император (Двадцатая сказала, что нынешний правитель Империи Битву Огней пока не посещал ни разу).

Ну а после гладиаторов выяснять, кто лучший в бою, на Арену выйдут огоньки. Раньше (еще тридцать лет назад) они устраивали командные бои — отряды кланов сражались между собой. Но потом признали, что командные бои делают Битву слишком скоротечной. И теперь проводят только одиночные поединки. Сперва между бойцами разных отрядов. А когда в живых остаются лишь представители одного клана — определяют сильнейшего среди них.

— Двадцатая говорила, что все убийства на Арене — жертвенные приношения богу войны Мируну, — сказал я. — Мне кажется, она пошутила. Отец рассказывал о богах. И о том, что им нравится. Мирун — покровитель воинов, а не трусов, которые заставляют рабов драться друг с другом. Какая доблесть в том, чтобы убивать по велению знака подчинения? Разве это впечатлит бога войны? Скорее уж богиню смерти.

— Ты же знаешь, друг Вжик, — сказал Гор, — я никогда не любил драться. Не хотел становиться воином — только огоньком. И если бы не этот дурацких знак на моей груди, не стал бы никого убивать. И уж тем более тебя. Из всего, что произошло со мной после того, как я получил эти отметки на теле, я не жалею только о двух вещах: о том, что стал огоньком, и что познакомился с тобой. Я действительно считаю тебя своим другом, Вжик. Помни об этом, когда мы будем драться в последний раз.

* * *

Шагая утром в портал, надеялся хоть одним глазком взглянуть на столицу Империи Селену. Пусть я и побывал в ней (прибыл туда из своего королевств), но не видел даже из окна — в тех залах, по которым меня водили, не было окон.

Пока я представлял столицу только по рассказам Двадцатой — огромным городом, полным цветущих садов и прекрасных дворцов. По которому ходят люди в яркой дорогой одежде, а тонконогие кони возят по мощеным камнем улицам позолоченные повозки.

Когда я поделился своим виденьем Селены с Гором, тот сказал:

— Знаешь, друг Вжик, я не сомневаюсь, что в столице много дворцов. И богатых людей, и красивых карет. Но думаю, хватает и говнеца. Не представляю город без нищих, жулья и бедных работяг. А также без трущоб и огромных рынков, где воняет конским дерьмом и помоями. И вспомни: Двадцатая упоминала рабов. Говорила, что людей со знаком подчинения в Селене немало. Они тоже, уверен, не в золоте ходят. Так что, друг Вжик, вид города будет зависеть от места, в котором ты окажешься.

Но город я не увидел. Выйдя из портала, мы оказались в подземелье. Едва освещенном, сыром, вонючем. Здесь пахло нечистотами, прелой соломой и крысами. И совсем не ощущалась величие имперской столицы.

Комнатушка, куда я шагнул из портала, не поражала воображение своими размерами. Напротив, показалась тесной. Пустая. Лишь лавки у стен, да солома на полу. И два маленьких шара-светильника на потолке. Без окон, с покосившейся дверью на одной из кирпичных стен. Наш отряд занял в комнате почти пятую часть пространства.

— Мрачновато, — сказал Гор.

— Хм, не толпитесь, — сказал вар Брен. — Рассаживайтесь.

Дождался, когда мы займем места на лавках и добавил:

— Да! И никакого огня в этой комнате! Тут вам не лагерь! Какой придурок снова набросал соломы в комнате огоньков?!

Последние слова он адресовал не нам.

Обвел нас взглядом. Пригладил усы.

— Ждите, — сказал он. — Никуда не выходите. Кому невтерпёж — справляйте нужду в углу. Форму не пачкать! И не шуметь! Всем понятно?

— Да, командир вар Брен!

— Замечательно. Пойду, доложу о нашем прибытии.

Глава 14

Мы сидели молча. Прислушивались.

Стены заглушали звуки, но не полностью.

На верхних этажах что-то падало (иногда с потолка сыпалась пыль), скрипело, позвякивало. Где-то за стеной раздавались незнакомые мне голоса зверей. Спорили и ругались люди за дверью. Шестой и Двенадцатый нервно постукивали по лавке.

И всё это звучало на фоне странного рёва, напоминавшего многократно усиленный шелест древесной листвы. Такого я раньше не слышал. Но мне казалось, что вверху над нами бушевал ураган.

Вернулся вар Брен. Он нервно теребил кончики усов, покусывал губы. Осмотрел нас, явно мысленно с кем-то сравнил. Нахмурился.

— По моей команде, — сказал он, — встаёте и строитесь в колонну по двое. Идёте за мной. Отведу вас к входу на Арену. Потом перестроитесь в колонну по одному. Не забывайте держать дистанцию! Наш отряд выходит на поле четвёртым. Когда скажу, зажжёте над головой огонь. Каждый из вас знает, на какой высоте он это делает. Не опозорьте свой клан! Небольшого шара величиной с кулак вполне достаточно. Но не создавайте его быстро. Не спешите. Восемнадцатый, в первую очередь это касается тебя. Не стоит показывать противникам, на что ты способен. Пусть это окажется для них сюрпризом. Всем всё понятно?

— Да, командир вар Брен!

Вар Брен поправил одежду. Пригладил усы. Вздохнул и сказал:

— Хорошо. Да помогут нам боги.

* * *

Мы покинули комнату и вслед за командиром зашагали по широкому коридору. Тоже почти не освещённому. Пропахшему мочой, потом и всё теми же крысами.

Здесь звуки усилились. Но все их перекрикивал мужской голос. Я различал каждое произнесённое мужчиной слово, словно он стоял неподалёку. Понял, что это говорил тот самый глашатай с артефактом, о котором рассказывала Двадцатая (она объяснила, что так громко разговаривать ему помогала магия).

Навстречу нам шли похожие на дикарей люди. Почти нагие (на мускулистых телах белели шрамы), лишь в сандалиях и набедренных повязках из звериных шкур. С