Книга Сильнодействующее средство - Эрик Сигал

От столь бурной реакции Адам опешил. И лишний раз убедился — их отношениям требуется… как бы помягче выразиться… настройка.

Он мудро выждал денек, а потом позвонил жене на работу и, спрятавшись за безликую телефонную трубку, еще раз попытался убедить Тони, что ради дочери следует хотя бы попытаться проконсультироваться у психолога — вдруг что дельное посоветует.

Тони уже успела остынуть и теперь, по зрелом размышлении, восприняла идею более благосклонно. Но выдвинула условие — что консультантом будет «настоящий» профессор, а не «эта женщина».

Адам с радостью согласился на компромисс.

— Алло? — безучастным тоном ответила Аня.

— Аня? Это я, Адам Куперсмит. Я…

— Ах, доктор, — моментально оживилась она. — Я рада, что вы позвонили.

— А вы, верно, уже подумали, что я забыл о своем обещании? Я утром вам звонил, но не застал.

— Да, я так планирую работу, чтобы поменьше встречаться с Дмитрием, поэтому прихожу на работу очень рано.

Услышав это объяснение, Адам искренне обрадовался.

— Но я все равно немного задержался со своим звонком и потому прошу у вас извинения.

— Ничего страшного, — сказала она. — Дружеский голос всегда ласкает слух.

— Это что, сибирская пословица?

— Нет, — рассмеялась Аня. — Только что сама придумала.

Возникла неловкая пауза, которую нарушил Адам.

— Мне бы хотелось еще раз с вами поговорить, не откладывая. Не знаю вашего графика работы… Можно вам в лабораторию позвонить?

— Конечно.

— Кого спросить? Доктора Авилову?

— Нет. Поскольку я временно только лаборантка, Дмитрию не нравится, когда меня так называют. Так что спросите просто «Аню». — Помолчав, она весело добавила: — В этом есть и свое преимущество: вы ненароком не попадете на него.

Адам понимающе рассмеялся.

— Вы правы. Это большое счастье. А себя я представлю как «друга», можно? Так будет верней. А то еще подумают чего…

— Хорошо, — согласилась она. — Это вы правильно решили.

Ради Хедер Адам заставил себя сидеть и выслушивать сентенции доктора медицины Малькольма Шонберга, «настоящего профессора».

После первой встречи психиатр настоял на том, что требуются еженедельные консультации — «в целях восстановления нормальных взаимоотношений между всеми сторонами».

Как истинный адвокат, Тони являлась на эти сеансы, вооружившись целым ворохом аргументов в свою защиту.

— Доктор, я ничего не могу с этим поделать, — жаловалась она. — Я не могу сражаться с эдиповым комплексом. Дочь требует, чтобы в школу ее отвозил отец.

— Потому что он со мной разговаривает! — кричала Хедер. — Ему интересно мое мнение обо всем на свете.

— Но, девочка моя, — взмолилась Тони, — мне это тоже интересно, даже очень.

— Мам, не ври. Не отрицаю: ты что-то произносишь, во всяком случае, рот открываешь, но это же не разговор, а допрос свидетеля в суде. Мне иногда кажется, что ты пытаешься задобрить суд.

Топи снова поворачивалась к арбитру:

— Вот видите, доктор, мне приходится конкурировать с идеальным отцом! Это же нереально!

— Папа тоже не идеал, — уточнила дочь. — Но он хотя бы старается. Внимательно слушает, когда я ему что-то рассказываю. А ты меня спрашиваешь, что думают мои подружки о шансах республиканцев на выборах. Ненавижу эти разговоры! Мне эта политика до лампочки! Может, тебе лучше принять приглашение в Джорджтаун?

— Какое еще приглашение? — встрепенулся Адам и уставился на жену.

Застигнутая врасплох, Тони кинулась защищаться:

— Только что получила. Хедер случайно услышала мой разговор по телефону.

— Ну вот что, родители, — взорвалась девочка. — Может, выясните свои отношения потом? В данный момент вы должны заниматься моими проблемами.

Адам с Тони разом устыдились и смущенно поглядели на доктора Шонберга.

Хедер расплакалась.

Обнимая рыдающую дочь, Адам бросал на жену испепеляющие взгляды.

Домой ехали в мертвой тишине. Из-за того, что жена строит какие-то далеко идущие планы за его спиной, Адам чувствовал себя не просто униженным — он не мог успокоиться, что узнает такие важные новости, по сути, случайно. Но с этим можно было разобраться и позже. Пока же главное — вернуть душевное равновесие дочери.

— Ну вот что, — объявил он, изображая беспечность. — Мне в голову пришла потрясающая идея. Почему бы нам на Рождество не поехать в горы? На лыжах покатаемся.

Тони понемногу оттаивала.

— Здорово.

— И вот еще, — продолжал Адам, довольный уже тем, что его инициатива перемирия встретила поддержку хотя бы у одного члена семьи. — Мне говорили об одном замечательном курорте в Канаде, рядом с озером Гурон. Там отдельные домики и большой крытый бассейн с подогревом. Далековато, конечно, но я бы поехал. А ты, Хедер? Я бы тебя поучил нырять с вышки. Помнишь, я тебе обещал?

Раздавшийся сзади голосок убедил Адама, что он вернул себе расположение дочери.

— Ой! — воскликнула девочка с неподдельным восторгом. — Вот было бы здорово, пап!

Насчет столь же успешного разрешения своей второй проблемы Адам никаких иллюзий не питал.

После перенесенного эмоционального кризиса Хедер за ужином лишь поковыряла в тарелке, после чего молча удалилась к себе и стала готовиться ко сну.

Адам прошел на кухню и заговорил с женой:

— Что еще за предложение из Джорджтауна?

— Очень лестное. Честно! — ответила Тони, пытаясь загладить тот факт, что скрывала от мужа свои планы. — В Школе права Коннектикута неожиданно уходит преподаватель, место освобождается в конце следующего семестра. Я как раз сегодня хотела с тобой обсудить.

— Что значит — обсудить? Мне кажется, ты уже все решила сама.

— Вообще-то, да. Все оргвопросы я бы могла решить в один день и к вечеру прилететь назад. Мне кажется, я заслуживаю того, чтобы немного расправить крылышки, как считаешь? Тем более что заодно можно было бы оживить кое-какие связи в Вашингтоне, а то обо мне уже начинают забывать.

— А как же Хедер? — возмутился Адам.

— Мне дали одну фантастическую няню, которая согласна в свой выходной день за ней присматривать, — ответила Тони.

— Няню? Мы разве с тобой не условились, что не будем заочными родителями?

— Ладно, — легко согласилась Тони. — Но ты же каждую среду можешь быть дома!

— Перестань, ты прекрасно знаешь, что это не так, — возразил Адам. — У меня в подчинении целая лаборатория, а кроме того, бывают еще внеочередные больные.