Книга Леди и дезертир - Шерил Сойер

та сразу же открылась, затем он поднял ружье и кивнул маме. Она прошла мимо, у нее было сердитое лицо, и было видно, что она не хотела входить внутрь. Но Гарри хотел, потому что ему всегда нравились новые дома.

Слуга шел впереди. Он привел их в большую комнату с высокими окнами. Мужчина осторожно опустил Гарри, не давая упасть своему ружью, затем выпрямился перед ним во весь рост.

— И как тебя зовут?

— Гарри.

— Анри? — Мужчина улыбнулся.

— А как вас зовут? — спросил мальчик.

— Жак.

Одно только имя. Не мистер или еще что-нибудь. Он, должно быть, егерь или главный конюх.

— Что это за ружье? — спросил Гарри.

— Дробовик. Оно не заряжено. Ты можешь его потрогать.

— О нет, он не может! — Послышался шелест юбок, и мама подошла к ним, но Гарри уже положил свою руку на прохладный и гладкий ствол.

Мужчина поднял глаза, и его голос изменился:

— Скажите мне, что напугало вас.

— Нас преследовали. Кто-то верхом. Я не могла видеть их, но они были там. Когда бы я ни останавливалась, они останавливались тоже.

— Что точно вы слышали?

— Стук копыт, вот так. — Гарри потопал ногами о пол. Мужчина кивнул.

— Ты будешь хорошим разведчиком. И? — он снова посмотрел на маму.

Она сказала:

— Кто-то верхом, вот и все.

— Вы не закричали?

— А вы бы закричали?

Мужчина коротко засмеялся. Он задумчиво опустил глаза на дробовик.

— Как вы стреляете из него? — спросил Гарри.

Большой рукой с длинными пальцами человек взялся за середину ружья твердой хваткой, согнул палец вокруг завитого кусочка металла, который выдавался снизу.

— Ты взводишь курок. Сначала на один оборот. Вот так. — Затем большой палец вернулся назад вместе со щелчком. — Затем…

— Я слышал это! — воскликнул Гарри, поглядев вверх. — Это. Я слышал это. Когда мы были в тумане!

— Господи Иисусе. — Гарри знал это выражение.

Мужчина вскочил на ноги. Он быстро произнес:

— Подождите здесь. Я отправлю людей посмотреть. Если поблизости кто-то шныряет, я хочу увидеть его. — И, повернувшись, он вышел из комнаты.

София стояла у окна без всякого намерения присесть, хотя на этом настаивала экономка мистера Джолифа, миссис Лиливайт. Она была в бешенстве от того, что ей так безапелляционно предложили подождать. Гарри тем временем угощался закусками, принесенными миссис Лиливайт, уютно устроившись у огня, который был зажжен на случай, если их одежду нужно будет просушить.

— Мне кажется, туман скоро рассеется, миледи.

София отвернулась от окна.

— Чем раньше, тем лучше. Я хочу продолжить свой путь.

— Но опасность…

При взгляде Софии экономка отказалась от намерения протестовать.

София произнесла спокойно:

— Если в окрестностях и были какие-нибудь бездельники, я думаю, что они уже ушли, тем более теперь там ходят грумы и садовники.

После недолгой паузы между сдержанностью и любопытством она поддалась искушению:

— Я удивлена тому, что не нашла мистера Джолифа дома. Давно он за границей?

— Да, миледи, он в Италии. Месье Десерней арендовал поместье на шесть месяцев.

— О Господи, но почему?

Миссис Лиливайт поправила свои седые волосы и приняла вид тактичной отстраненности.

— Мистер Джолиф оказался в обстоятельствах, когда… он решил пожить за границей некоторое время, миледи. Он снял виллу недалеко от Флоренции на все лето. Мы были, конечно же, весьма обеспокоены по поводу нового арендатора, но я с благодарностью могу сказать, что месье Десерней оставил всех слуг. Без исключения. Я верю, что Джолиф-корт будет в прекрасном состоянии, когда вернется мистер Джолиф.

София была разочарована. Ей хотелось узнать, почему все-таки Десерней оказался здесь, но экономка неправильно истолковала вопрос.

— Миссис Лиливайт, — сказал Гарри важно, вставая со своего стула. Экономка посмотрела на него. — У вас есть бильярдная комната?

— Да, а почему ты спрашиваешь?

— Могу я ее увидеть?

Экономка бросила вопросительный взгляд на Софию, когда та кивнула и улыбнулась Гарри. Он был высоким для своих лет и уже достиг того роста, с которого он мог смотреть через край бильярдного стола на гладкое зеленое сукно. Даже когда стол был пуст, когда кии были подвешены и никто не играл, Гарри был каким-то образом очарован успокаивающей атмосферой бильярдной комнаты, в которую он входил почти с благоговейным видом. Он ничего не ломал, потому что все, что было связано с игрой, было для него свято. Когда Гарри и миссис Лиливайт вместе вышли, София поняла, что и на сей раз бильярдная совершила свое неописуемое волшебство.

Она ожидала увидеть Жака, идущего широкими шагами по дороге, ведущей к дому, но Десерней обошел дом с задней стороны и вошел в комнату через другую дверь, позади нее. София обернулась, когда он бросил свою шляпу на стол, стоявший у двери, и сбросил с плеч пальто. Не успела она обрадоваться про себя, что у него больше не было его дробовика, как Жак полез в карман пальто и положил пистолет рядом со своей шляпой, прежде чем бросить одежду на спинку стула.

— Я была бы вам признательна, если бы вы убрали оружие, месье.

Жак посмотрел в ее сторону, и его глаза сузились. Затем он иронически фыркнул и, подняв свою шляпу, накрыл ею пистолет, после чего прошел вперед и встал у огня.

— Мы никого не нашли. Должно быть, он уже убрался отсюда. Если бы вы сказали мне сразу, что происходит, у нас был бы шанс.

— Вы совсем ничего не увидели?

— В роще нашли подушку, сделанную из попоны. Ваша? Она в конюшне. Кобыла просто замечательная. Вы привезли ее из Нового Южного Уэльса?

— Да, — ей удалось произнести это как можно мягче. — Я должна поблагодарить вас за то, что вы беспокоились о нас. Боюсь, что я нарушила ваш день.

Он посмотрел на нее в изумлении:

— Нарушили?.. — Затем он спросил: — Не хотите ли присесть?

Жак встал рядом с диваном в замешательстве. Но, конечно же, он не мог сесть, пока она продолжала стоять, поэтому София выбрала стул, стоявший не слишком близко к огню. Взглянув в окно, она заметила, что солнце потихоньку начинало прорываться сквозь серые клубы тумана.

София была сильно удивлена и не скрывала этого. Самым холодным тоном, на который она только была способна, она произнесла:

— Я никогда не задерживаюсь надолго у Монтегю.

Не говоря уже о том, что его вопрос был нестерпимо личным, у него не было права задавать его, потому что в течение трех дней, которые последовали за балом, София не видела его и не слышала о нем: ни визита, ни карточки, ничего.

— Вы не посетили офицерскую вечеринку.

Как будто он ожидал, что она будет его разыскивать!