Книга Разговоры о тенях - Евгений Юрьевич Угрюмов

class="p">про себя не скажет, что он пошляк), я бы сообщил, что все роброны и вплоть до

Гарика «моя бабушка курит трубку» выстроились в очередь, чтоб, все понимают,

по очереди подсматривать в щелочку как там у них. А как там у них?.. – не

сообщу, потому что я не пошляк; приведу зато из полюбившегося всем брата

Шлегеля, из его эротических сонетов, потому что пришла пора:

Моя рука страстней всех женщин в мире,

Ты постоянна, предана лишь мне,

Ты ревности не знаешь, как оне,

Всегда со мной ты, мой скребок на лире.

Овидий, мой учитель давний, тебя прославил на века,

В тебе пылает жар – он говорил мне – любого тела.

Ты, моя рука, лишь прикоснись, и мысль уж полетела.

Возлюбленная ты, невеста ты, моя рука.

Мы лишь вдвоём с тобой во всей Вселенной,

Твой кулачок ласкает розовый мой рог.

Уже пролился сок тобою вдохновенный,

134

Уже подводим мы итог:

да, нам двоим приносит благо и благоговенье

лишь этот кулачок и этот самый рог.1

Зефир нежнейший в сих местах царит.

Это уже из Куперена зацокал клавесин…

Хочу сказать для многопретерпевшего читателя, что «Зефир» у нас не

кондитерская сладость, но бог нежнейшего западного ветра, который во времена

оны унёс возлюбленную Амуром Психею в божественный дворец любви.

***

Снег хлюпал под ногами, хотя была уже весна; на то она и весна, чтоб хлюпал;

они шли по главной улице, ручки в ручках; зажигались разноцветные леденцы;

где-то сверху блистала вольтовой дугой выгнутая сердечком (какая прелесть!)

измученная реклама: а им всё было смешно, всё было, как будто бы все они

(другие) – смешные дураки, а им – и пожалуйста! Дурачьтесь себе на здоровье.

Мы-то знаем, говорили они друг другу, что без Луны и жизни не было бы, а без

жизни и Луны бы!.. или ещё лучше, они говорили друг другу, что без любви не

было бы и Луны, а без Луны не было бы любви.

послесловие и, я бы даже сказал, приложение

по поводу общих мест, мудрости, невежества и пошлости

Пошлость! Ну, во-первых! это вербальная и не только вербальная (например,

«Писающий мальчик» или, ещё смешнее, «Писающая девочка», или, тоже

смешно, памятник писающей собачке) конструкция.2 Вербальная (и не только

вербальная) конструкция, несущая в себе эстетическое содержание. Содержание

(эстетическое – это всем понятно) – это наличие чего-то, извините (за что

извинился?), в чём-то. Т.е. мы имеем наличествующее эстетическое понятие,

наличествующую эстетическую категорию, спрятанную в ряд знаков, слов,

интонаций, картин, явлений (имеем в виду форму) выстроенных… но ни

художником, ни поэтом, ни философом, ни профессором, и ни профессорским

(хочется сказать, профессиональным) пальцем (снова палец, палец, о котором

подруга Софи сказала, что он бывает… бывает, бывает… что палец может то, что

и профессору не под силу – пошлость? – а я и не возражаю! – пошлость, бывает,

1 Перевод с немецкого домашний.

2 Пример обратного, как общее место превращается художником в тонкую метафору: Пиноккио,

превратившийся из деревянной куклы в живого мальчика, с удивлением прислушивается к новому, доселе

неизведанному, неизвестному ощущению. Стоя над ручейком, расставив ноги – он вдруг начал первый раз в жизни

писать (мочиться). (Луиджи Комменчини, «Le awenture di Pinoccio“).

135

обескураживает не меньше, чем какая-нибудь, самая, что ни на есть

пристойность), хотя никто из этого списка не исключается (в том смысле, что и

тот, и другой, и третий, и четвёртый, и пятый вполне, да ещё и как, да ещё и

какими могут быть пошляками)! так вот, выстроенных пошляком, который тоже,

как и данная вербальная и не только вербальная конструкция, несёт в себе

эстетическую парадигму. Да, как и в любой философской концепции, форма и

содержание являются основными категориями, и кому не известно, что измени

хоть на чуть-чуть содержание, и форма сама собой изменится, и мол

(гидротехническое оградительное сооружение, защищающее акваторию порта от

волнения), как все знают, превратится в моль (единица количества вещества в

системе СИ, а на самом деле, небольшая бабочка, гусеница которой является

вредителем шерстяных вещей, хлебных зёрен и растений). Есть ещё такое

междометие «мол», – в смысле, – мол, ты-то куда прёшь? Но о междометиях уже

некогда.

Пошлость оскорбляет прогрессивный ум.

Пользоваться пошлостью, пошлить – большая наука. Есть пошляки, такая

категория пошляков, которые извлекают из пошлости пользу. Такая пошлость

всегда направлена на унижение или исправление Umgebung (окружающих). К

этой категории, как раз, и относятся, в большинстве своём, художники, поэты,

профессора и их пальцы. Эта категория – категория пошляков – извлекает из

пошлости пользу. Это категория пошляков, извлекающих из пошлости пользу.

Для другой категории субъектов пользования, людей попроще (их больше),

пошлость – это не средство, чтоб извлекать пользу и ни наука, чтоб изучать, ни

учение, чтоб провозглашать, как нравственный императив, на весь свет. Они не

учатся пошлости, не пользуются ею, как средством, не прилагают сил для

овладения таковой. У них – это их собственное, естественное их мироощущение.

Пошлость и здесь оскорбляет, но не является для пошляка средством и действием

для получения некоего Ergebnis (результата), хотя, конечно, любое, даже самое

маленькое словцо, просто, как говорят некоторые: «Да я просто сказал…» -

просто не говорится. Все знают, что это антиномия и пользуются этим, чтоб

попользовать наречие в качестве какого-нибудь, извините, снова же, междометия.

Ещё, в этом случае, оскорбляется не всякое ухо, ну, разве что, только ухо

совершенного проходящего мимо альтруиста, которому стыдно становится за

человека, как за целое человечество, как за биологический вид и как за божье

создание. «Божье» здесь не потому, что бог создал такой феномен природы –

пошляка…

пошляк – человек (действительно, не может же быть пошляком кролик!).

человека создал Бог.

Бог создал пошляка!

Кто станет спорить? Хотя поспорить и выиграть спор можно запросто.

136

…«божье» здесь, как расхожий символ, как знак чего-то, что должно было бы

быть венцом, а оказалось невенцом.

У такого пользователя ограничено количество сторон обозрения. Он видит не

все грани октаэдра или тетраэдра, если хотите, а только ein Paar из восьми или

четырёх. И это, как сказал их соратник (один из их рати, так как они из одной

рати), не его вина, это его беда. Разговор, как все понимают, идёт о невежестве,

потому что, как в любой эмоциональной вербализации (и не только вербализации,

но и верификации, как заметил один наш персонаж, глядя на череп утки на своём

письменном столе, невежда выражает личное, вполне осознанное им, как

единственное и