Книга Империя господина Коровкина - Макс Гришин

Он, в принципе, и сам в глубине своей души догадывался, что могло произойти что-то вроде этого, но слова майора, как человека более опытного по жизни, да и в этих вещах, лишь подтвердили его опасения.

– Иди домой с богом. Не буду тебя задерживать, ладно. Машину только здесь оставляй, никто ее не тронет! Пьяным я тебя, конечно, за руль не пущу. Проспись. Не будешь квасить каждый день – найдешь себе нормальную женщину, это я тебе гарантирую.

Андрей молча развернулся и пошел в сторону выхода. Но вдруг он остановился и быстро полез в карман курки.

– Ну что еще? – майор заметил, что Андрей остановился и так же остановился в коридоре.

– Еще одна вещь, майор. Забыл, блин!

Майор не спеша вернулся к Андрею, внимательно рассматривая то, что он достал только что из кармана.

– Что это?

– Газета.

– Что-то про эту Диану?

– Нет, газета старая, от ноября девяносто седьмого года.

– И зачем она?

– Нашел у себя ее в машине, когда забирал из сервиса. Лежала в кармане куртки. Не моя она. Подбросил кто-то зачем-то.

Майор осторожно взял газету за край. Это была не целая газета, а разворот.

– «Кредиты МВФ. Подарок нашим детям и внукам», – прочитал самый большой заголовок майор. – «Новые подробности гибели Дианы», – прочитал он заголовок поменьше и тут же перевел взгляд на Андрея. – Это они другую Диану имеют ввиду, принцессу, которая в Англии была, – пояснил он. – Она на машине с любовником разбилась. Я это помню. «Расстрел бизнесмена и его семьи в пригороде Петербурга» и… не вижу без очков, – он усиленно пытался рассмотреть какой-то маленький заголовок в нижнем правом углу.

– «Подросток пропал без вести», – прочитал за него Андрей.

Майор перевернул последний разворот и посмотрел на противоположной стороне листа. «Новости экономики» и «Спорт». – Здесь, думаю, ничего интересного. – проговорил он, возвращаясь на первую страницу. По диагонали, быстро, он пробежался по каждой статье, особо не останавливаясь и не задумываясь ни на одной из них.

– Ну, что думаете? – спросил его, наконец, Андрей.

– Да как тебе сказать. Кредиты это всегда плохо, особенно кредиты МВФ. Наберешь их, потом перед этими тварями американскими как негр последний в кандалах до конца дней ползать на коленях будешь. Но… газетенка-то, видишь, старая, от девяносто седьмого года. К счастью, это всё в прошлом. Двадцать лет прошло. Всё, что здесь написано уже не актуально. Девяностые тяжёлым временем были… это я помню!

– Да я вот про это! – Андрей ткнул пальцем в нижний угол газеты. – Эти две статьи обвел кто-то карандашом.

Майор присмотрелся. И действительно – обе статьи, про расстрел бизнесмена и про пропажу подростка, были обведены в один овал карандашом.

– Интересно, конечно, но что здесь такого? – проговорил майор, поправляя очки. – Я тоже люблю в газетах всякие пометки делать, ну, чтобы перечитать там или не забыть.

– Зачем мне ее подложили?

– Ума не приложу. Но… пожалуй, оставлю я ее у себя, если ты не против, конечно.

– Да оставляйте, мне она нафиг не нужна. Но мне кажется, что это всё не просто так, этот тип, который поехал на встречу с Дианой вместо меня, эта газета с подробностями о смерти Дианы, куртка, которую он взял, а потом вернул. Все это странная херня какая-то.

– Если с этой твоей Дианой что-то случилось, ты мы скоро об этом узнаем. А если не узнаем, то скорее всего с ней всё в порядке и просто она не хочет с тобой общаться, – резюмировал весь прежний диалог майор. – Ладно, дай мне свой телефон на случай чего и иди домой с богом.

Через несколько минут майор вернулся в свой кабинет, бросил на стол газету и снова мысли об отпуске отодвинули на задний план всё остальное в его голове.

13.

Петро сдержал данное в тот вечер Александру обещание. Утром следующего дня он поговорил по телефону с парой нужных людей и дал им задание узнать как можно больше о Кузнецове Владимире Петровиче, сорок седьмого года рождения, о том таинственном незнакомце, которого Александр встретил накануне у «той» могилы. Нужные люди сработали быстро и вечером этого же дня в почтовом ящике его электронной почты была уже вся развернутая информация об этом человеке. Петро неспешно налил себе в бокал виски, нарезал тоненькими кусочками сыр на тарелку и опустился в свое большое кожаное кресло. Не спешно, один за одним, начал он открывать присланные ему файлы. Та информация, которую находил он внутри, почти полностью соответствовала его ожиданиям, и он слабо позевывал, бегая глазами по всей этой серой и грустной банальщине.

Кузнецов Владимир Петрович родился в Ленинграде в семье слесаря Кировского завода и продавщицы булочной. Учился в 493 школе, которую закончил в шестьдесят четвертом году. Служил в армии в инженерных войсках где-то под Лугой, сразу после армии пошел работать электромехаником на «Ждановский завод», ныне завод «Северная вервь», где проработал вплоть до своего ухода на пенсию в две тысячи шестом году. Получил ряд наград как победитель социалистических соревнований, несколько благодарностей, в том числе от главы местного исполкома. Почти каждый год с семьей по путевкам ездил на курорты Черного моря. Судим не был, за спекуляцию и диссидентскую деятельность не привлекался. Имел двухкомнатную квартиру на улице Морской пехоты, которую продал в две тысячи девятом году и дом с участком восемь соток в Александровском, где ныне и проживал.

Петро закрыл файл Владимира Петровича и открыл файл о его жене – Кузнецовой Елене Владимировне. Она была годом младше, училась в той же школе, после школы пошла в кулинарное профессиональное техническое училище, по окончании которого некоторое время работала в пекарне номер такой-то, потом перешла на работу в булочную номер такую-то, где, взбираясь по карьерной лестнице, в восемьдесят девятому году стала заведующей. «А через год всё покатилось к чертям», – прокомментировал вслух Петро, смотря на последовавшие за этой трудовой деятельностью четыре места работы, последнее из которых, в две тысячи пятом году, было записано как «администратор общественного туалета». Болела диабетом, имела проблемы с сердечно-сосудистой системой. Скончалась в Военно-Медицинской Академии в декабре две тысячи шестого года от инсульта.

Петро закрыл этот файл и открыл последний файл в приложении, который назывался лаконично – «сын». Он был готов так же по диагонали пробежаться по всей этой информации, но к удивлению своему он вдруг заметил, что информация о сыне, Викторе, умещалась всего лишь в несколько строк. Петро слегка увеличил шрифт в файле и подвинул ноутбук чуть ближе