Книга Останний день - Андрей Васильев

А после я и перстень приметил. Он красовался на пальце одного из пасторов, стоящих чуть поодаль от эшафота.

Вспышка, темнота — и на этом все заканчивается. Можно спокойно спать дальше, вот только поди теперь, усни.

Я открыл глаза, скверно выругался и пошел к столу. Надо перстень изобразить на листке, пока он перед глазами стоит. Хотя, конечно, вряд ли я его забуду, очень уж вещица видная, даже с учетом того, что за последнее время я самые разные украшения в достаточном количестве повидал.

И все-таки — кто же это был? Ясно, что продавала эта тетка явно не полезные микстуры, а что-то сильно нехорошее, скорее всего — яд. Не просто же так за ней и дочерью такая куча народу с дрекольем в руках по улицам бегала? Мало того — их вытащили со святой земли, коей является храм, в котором эти двое укрылись. Сейчас, конечно, подобным никого не удивишь, особенно в нашей стране, где атеизм долгое время являлся официальной религией. Но тогда отношения между человеком и Богом были на совсем другом уровне. А если учесть то, что речь идет о крайне набожной и сегодня Италии, то становится ясно — крепко аптекарша накосорезила. Человек, пришедший под своды церкви неприкасаем, это почти догмат, и тем не менее их выволокли за волосы, вытащив чуть ли не из-за алтаря.

Я поглядел на рисунок и остался им доволен. Положительно, не зря мама деньги тратила на уроки живописи, не зря. Привили мне тогда кое-какие художественные навыки.

Отсканировав рисунок, я отправил его своим деловым партнерам, включив в рассылку и Стеллу. А то ведь она и завтра припрется ко мне на работу с очередной претензией, с нее станется.

Ну, а что до персоналии… Надо лезть в сеть, чего тут думать? У меня вводных вагон и маленькая тележка, не найти сведений о человеке, пусть даже жившего триста-четыреста лет назад при таких стартовых позициях — это позор. Нет, если речь идет о каком-то горожанине из Неаполя тех лет, который просто родился, жил и умер — то да, от него не то, что памяти, но даже и могильного камня не осталось. Но эта-то красотка ох, как весело жила. Опять же — громкая казнь с кучей зрителей, да еще на статусной площади в центре Рима — это что-то да значит. Так что надо просто поискать.

Скорее всего, я бы на самом деле нашел ответ на свой вопрос в сети, куда бы он делся. Но — не успел. Просто я решил выкурить сигарету перед тем, как сесть за компьютер, для чего вышел на балкон, и именно в этот момент позвонила Воронецкая.

— Чего не спишь? — осведомился я у нее, щелкая зажигалкой — Обо мне мечтаешь, глядя на звезды? Мол, он так же холоден и недостижим?

— Не льсти себе, Швецов — попросила Стелла — Недостижим… Скажешь тоже! Три раза «ха», вот тебе мой ответ.

— Тогда дай угадаю — я затянулся — Ты узнала перстень!

— Тоже нет. А вот пузырек — да!

Дело в том, что до кучи к перстню, я изобразил на листке и флакон, тот, что торговка отдала богатой даме, плюс добавил несколько комментариев, касающихся мест, где засветились данные предметы, а также времени, когда все это происходило.

— Удивила — чуть не поперхнулся дымом я — Нет, серьезно. И ты знаешь, что в нем было, в этом флаконе?

— Конечно — с легкой ехидцей ответила Воронецкая — Но прежде скажи мне, Валера — получу я что-то за информацию или нет? С Шлюндтом в аналогичной ситуации ты рассчитался. А мне заплатишь?

Глава 12

— Если желаешь — изволь — с холодком в голосе ответил я — В каком виде желаешь получить гонорар — рубли, валюта, золото? Только сразу скажу — если тебе нужны евро или доллары, то мне сначала надо их купить. А вот рубли или золото — без проблем.

— Блин — как мне показалось, Воронецкая немного смутилась — Мне отчего-то казалось, что такой заход смешным окажется, и мы вместе посмеемся. А ты как-то очень серьезно все это воспринял, по голосу судя, даже обиделся.

— А почему я должен смеяться? Все, с кем я имею дело в последнее время, мне только и твердят: «дай», «дай», «дай». «На» покуда никто не сказал. Ну, так чтобы просто, от души, без дальней перспективы.

— Ну да, хреновая у тебя жизнь, если присмотреться внимательнее — помолчав, произнесла Стелла — Только, сдается мне, ты все же немного прибедняешься, Валера.

— Скажи еще — цену сбиваю — не полез за ответом в карман я — Ладно, королева моя, либо называй цену, либо я спать пошел.

— Тофана — шепнула в трубку ведьма — Это перстень Джулии Тофаны. Слышал такое имя? Только не говори, что нет, про нее все более-менее образованные люди в этой стране хоть раз да читали.

Тофана. Ну конечно же! То-то мне все время казалось, что истина совсем рядом, надо только протянуть руку и ухватить ее за хвост. Италия, флаконы, в которых плескался яд, площадь Кампо-де-Фьори, и казнь, на которую собрались поглазеть в основном мужчины — этих вводных, по идее, мне должно было хватить для того, чтобы самому добраться до ответа, даже без помощи сети. Тем более что когда-то давно, в Италии, экскурсовод упоминал об этой легендарной отравительнице.

— Ты его видела? — первым делом спросил я Стеллу — Перстень?

— До сегодняшней ночи — нет — призналась она — Но вот флакончик, что ты нарисовал, мне прекрасно знаком. Я такой даже в руках держала. Их осталось в мире всего-ничего, но тем не менее. В смысле — не пустых, а с содержимым. С «аква-тофаной».

— То есть — с ядом?

— С ним — ведьма хихикнула — Так она называла свое снадобье. Госпожа Тофана являлась великим химиком, тут без дураков. Да и вообще все женщины в ее роду славились тем, что умело пользовались отравами, причем ее фирменной основой всегда выступал мышьяк. Родоначальница фамилии Туфания, например, сотворила рецепт смертельной пудры. В обычном, сухом состоянии, это была просто косметика, причем высочайшего качества, зажиточные дамы были от нее без ума. Но стоило только добавить в нее пару капель специального раствора — и все! Высохнув, пудра становилась ядом, который убивал вернее, чем любая из известных людям змей. Но Джулия превзошла всех своих предшественниц, доведя рецептуру до идеала. Она создала яд без вкуса и запаха, действующий медленно, но неотвратимо, не имеющий противоядия и не обнаружимый при вскрытии. Плюс добавь сюда бесподобную термостойкость и жизнестойкость. Ну, насколько последнее слово в принципе применимо к жидкости. Хотя по-другому и не скажешь. Представляешь, тому яду, что был в пузырьке, который я держала, четыре сотни лет исполнилось, но пусти его в ход — и он сработал бы.

— Впечатляет — признал я — А что за дядька на флаконе нарисован?

— Святой — расхохоталась Стелла — Николай Барийский. У нас он известен как Николай Мирликийский, покровитель детей, моряков и знаешь еще кого?

— Кого?

— Раскаявшихся грешников — ведьма чуть ли не заходилась от смеха — Нет, у этой стервы все было с иронией в порядке, согласись? Идеальное прикрытие, лучше не придумаешь. А самое главное, что в таких флаконах святая церковь распространяла мази для бедных, ну, вроде как благотворительность, потому они на границах не досматривались и пошлинами не облагались. Даже мзду досмотрщики за них с купцов-перевозчиков, и то не брали. Грех же. Потому путешествовала аква-тофана по всей Европе с подручными Джулии без каких-либо проблем, и легко находила тех, кто был готов платить золотом за жизнь близкого своего. Помнишь, как у Булгакова, который Тофану, по сути, обессмертил, было написано в книге? «Ведь бывает же так, королева, чтобы надоел муж.». И скажу тебе, как женщина — ничего не изменилось. Все то же самое сплошь и рядом.