Книга Тренажер для трех граций - Наталья Александрова

— И какой же вы меня представляли? — кокетливоулыбнулась Ирина.

— Ну думал, сидит такая тетка в очках и в платкекрест-накрест…

— И пишет гусиным пером, разбрызгивая чернила, —закончила Ирина.

— Ну… — Сливкин погладил Ирину по руке и заглянул вглаза.

Ирина тоже внимательно поглядела в его глаза и поняла, чтоон не читал ни одной ее книги, но что он имеет на нее какие-то виды.

Она отвернулась и заметила, как Жанна раздраженно махнуларукой из дальнего конца зала — мол, скорее, а то Катьку не удержать.

— Простите, мне уже пора! — Ирина не слишкомвежливо вырвала свою руку у Сливкина и побежала по стеклянному полу. Казалось,что она наступает прямо на рыбок.

Она спустилась по лестнице, ступени тоже были из стекла.Подруг не было возле гардероба, но зато там поджидал ее Николай Рыбаков.

— Куда же вы так бежите, как Золушка? спросил он, глядяна Ирину с мрачной решимостью.

— Уже поздно, меня ждут, — ответила Ирина,стараясь сохранить независимый вид.

Как назло молодой человек из гардероба куда-тозапропастился. Ирина постучала номерком, но никто не появился. Рыбаков придвинулсясовсем близко.

— Имейте в виду, дорогая, — начал онхрипло, — со мной нельзя безнаказанно кокетничать.

— Послушайте, ваша жена вас обыскалась! раздраженносказала Ирина.

— Да оставьте вы мою жену в покое! — рявкнулон. — Пусть она вас не волнует! Наш развод — это только вопрос времени!

— Меня это совершенно не интересует, ледяным голосомсказала Ирина.

— Вот именно, — не смутился Рыбаков.

Он внезапно схватил ее за плечи и прижал к себе. Ирина впалав панику. Кричать? Позор какой, да все равно тут никого нет. Этот ненормальныйтип небось сам отправил куда-нибудь гардеробщика. И теперь ее никто не услышит.Да этот Рыбаков просто издевается над ней. За кого он ее принимает?

Ирина сделала вид, что ослабела и опустила голову, а самавдруг резко крутанулась в руках Рыбакова и укусила его в плечо. Отнеожиданности тот охнул и отпустил ее. В это время появился наконец гардеробщики весь гнев Ирины обратился на него.

— Где вы ходите? — крикнула она.

Тот забормотал извинения.

— Убирайтесь на свое сафари! — крикнула ИринаРыбакову. — Только там вам и место, в дикой саванне. Вы совершенно неумеете себя вести!

— Мне кажется, я уже в саванне, — рассмеялсяничуть не смущенный Рыбаков, — вы похожи на дикую рассерженную кошку.

Ирина схватила свое пальто и, не оставив гардеробщикучаевых, побежала к выходу.

— Ну, девки, вы даете! — высказалась Жанна,выслушав эмоциональный рассказ Ирины о происшествии. — Не успели в светвыйти, как с вами сразу истории разные случаются…

Катерина ничего не сказала, она уставилась в окно и молчалавсю дорогу, скорбно вздыхая. Перед расставанием условились идти искать тайникЛинькова завтра же. Нужно ковать железо пока горячо, сказала Жанна.

* * *

Наутро Ирина проснулась от того, что Наташка трясла ее заплечо.

— Мама, тебя к телефону! — она сунула сонной Иринетеплую трубку и убежала в ванную.

Прежде, чем сказать слово, Ирина поглядела на будильник. Онпоказывал без двадцати десять. С ума сойти! Давно уже она так долго по утрам неспала! Она поднесла трубку к уху.

Там кто-то рыдал горестно и безнадежно. Отчего-то Иринапочувствовала раздражение.

Поспать спокойно не дают, с утра им рыдать понадобилось!

— Ну? — не слишком вежливо спросила она.

— Ирка, это ты? — проквакала Катерина.

— Нет, не я, — ответила Ирина голосом Кролика иззамечательного мультфильма про Винни Пуха, — Катька, ну кто это еще можетбыть?

Что у тебя стряслось с утра пораньше?

— Я чувствую себя ужасно! — воскликнулаКатя. — Мне хочется немедленно покончить жизнь самоубийством!

Прошли те времена, когда Ирина, услышав подобныевысказывания, мчалась на помощь Катьке, бросив собственные дела. Она давно ужепоняла, что Катерине, как и всем творческим натурам, свойственно преувеличиватьсобственные беды, и про самоубийство она, конечно, говорит для красного словца.Однако если не направлять разговор, Катька будет долго и со вкусом описыватьсобственные переживания. Словарный запас у нее очень богатый, не зря Катеринатак любит перечитывать отечественную классику.

— Ты получила письмо от мужа? — осторожно спросилаИрина и тут же услышала новый взрыв рыданий.

Пришел в комнату страшно озабоченный Яша и поглядел на Иринутребовательно. Ирина прикрыла трубку рукой и крикнула дочку, пытаясь узнать,чего хочет коккер — гулять или только есть. Возможно, Наташка уже вывела егоненадолго… Ирине сегодня ужасно не хотелось тащиться на улицу. В ванной шумелавода, и Наташка, естественно, ничего не ответила. Яша скрылся в прихожей. Иринавклинилась в рыдания и призвала Катерину к порядку.

— Говори по существу, мне некогда!

— Ты — черствая и холодная личность, всхлипывалаКатька, — почти такая же, как Жанка. Для нее нет ничего святого, она непризнает никакой любви, только секс… А о тебе я была лучшего мнения…

— Так что там с твоим мужем? — встревожилась Иринавсерьез. — Ты имеешь о нем какие-нибудь известия?

— Да! — с энтузиазмом ответила Катя. — Явидела его во сне!

— Ну и как он выглядел? — осторожнопоинтересовалась Ирина после некоторого молчания.

— Ужасно! Очень худой и бледный, на голове — перья…

— Это у диких племен так принято… — пробормоталаИрина. — Катюша, ну не стоит обращать внимание. Иногда такое приснится…

— Ты не понимаешь, это был знак! Валику там плохо, а ятут чуть было не изменила ему!

— Господь с тобой, Катька, — опешила Ирина, —ты же только поговорила с тем господином, как его…

— Сливкин, Женя Сливкин! — Катька снова судя повсему залилась слезами.

Ирине помаленьку все стало надоедать, да еще явился Яша,держа в зубах Иринин уличный ботинок. В этих ботинках Ирина всегда выходилагулять с собакой, коккер прекрасно это знал. Сейчас он прошествовал черезкомнату и положил ботинок на разобранную постель. Все ясно, с ним не гуляли.

— Он звонил утром, — сообщила наконец Катеринанечто дельное, — и говорил такие слова… Но я ему отказала окончательно ибесповоротно!

— Так чего же ты ревешь?

— Мне его жалко… — проныла Катька. — Он такрасстроился.., и еще, знаешь, я дала ему твой телефон, он сказал, что хочетсделать тебе очень выгодное предложение.