Книга Одним лайком меньше - Эллери Ллойд

Эмми рассказывает про запись «Бурного потока» и демонстрирует видео, где Хиро Блайд декламирует свое стихотворение. Я не в силах даже улыбнуться.

Официантка уносит тарелки из-под салатов. Заказываю второе пиво.

Раньше мне казалось, что только наша онлайн-жизнь полна лжи. Похоже, это не так.

– Как считаешь, ничего, что Дорин осталась с детьми? – интересуется Эмми, изображая сомнение.

И так понятно, какой ответ от меня ожидается. Все знают, что полагается отвечать, когда тебе задают подобный вопрос в ресторане.

Пожимаю плечами и делаю глоток пива. Так и хочется сказать ей: «Ты сама меня сюда вытащила».

Официантка спрашивает, не принести ли еще пива. Охотно соглашаюсь. Эмми замечает, что я еще это не допил. Допиваю залпом и прошу повторить.

Эмми пишет сообщение Дорин, все ли в порядке, и почти сразу получает ответ: полчаса назад из комнаты Медвежонка доносилось сонное хныканье, с тех пор на западном фронте без перемен.

Мы обмениваемся дежурными фразами о том, как нам повезло с Дорин, и снова замолкаем. С рождения Медвежонка мы впервые выбрались куда-то вдвоем. Должен признать, моя жена прекрасно выглядит. Она накрасилась, сделала прическу, нарядилась и теперь вновь похожа на прежнюю Эмми из журнала. Инстамамочкам можно иногда пригламуриться, только нужно обязательно сопроводить фотографию самоуничижительным текстом: так редко удается выйти в люди, новые туфли ужасно натирают, это не блажь, а особый случай, ибо скоро #важнаяновость, когда вернулись домой, малыш не спал и плакал, а утром пришлось сто раз пожалеть о походе в ресторан #похмельеуходи.

Убедившись, что дома все спокойно, Эмми продолжает вещать о телешоу. Я слушаю вполуха. Не поймите меня неправильно, я действительно рад. Это хорошая, просто замечательная новость. Только вот никак понять не могу: программа посвящена такой деликатной теме – почему выбрали именно мою жену? Нас, к счастью, сия чаша миновала. «А кто еще участвует? – спрашиваю я. – Ты будешь общаться с врачами и матерями, пережившими потерю ребенка?» Эмми отвечает, что детали в процессе обсуждения.

Когда нам приносят десерт, вспоминаю, почему мы так редко ходим по ресторанам. Нас обоих клонит в сон. Наконец я прошу счет. У меня уже глаза слипаются. Свет в зале кажется то тусклее, то ярче. Разговор сходит на нет. Эмми принимается просматривать сообщения. Я расплачиваюсь. Мы с Эмми одновременно зеваем и смущенно извиняемся перед официантом.

Смотрю на часы. Восемь сорок семь.

Мы выходим на улицу, ждем «Убер».

– Славно провели время, – говорит Эмми.

Я молча обнимаю ее за плечи. Достаю телефон, проверяю ролевой аккаунт. Она даже не оборачивается. Ей и так ясно, чем я занят.

– Есть что-нибудь?

В семь часов появилась очередная фотография – Коко спит на диване в обнимку со свитером Эмми. Нужно жить сегодняшним днем и ценить каждое мгновение, проведенное с детьми, гласит подпись. Девяносто три лайка, почти сорок комментариев.

С каждым днем посты все хуже – еще более живые, подробные, приторные. И что самое ужасное, у злоумышленника есть доступ даже не к сотням – к тысячам фотографий. Коко спит. Коко в ванне. Коко в купальнике бегает по двору. Каждый день очередной снимок попадает в публичное пространство, а тексты от поста к посту становятся все более зловещими. Тот, кто выкладывает это дерьмо, напоминает, что они с Рози вскоре получат результаты и узнают вердикт. Держите за нас кулачки. Помолитесь о здоровье моей девочки.

Я готов его убить.

Такие мысли бродят у меня в голове, пока такси стоит на светофоре. Таксист в который раз спрашивает, не нужно ли открыть окно или приглушить музыку и хорошо ли мы провели вечер.

Кто бы это ни делал, я готов его убить.

Позвольте внести ясность: я сейчас выражаюсь вовсе не риторически. Я действительно хочу убить этого человека, точно так же, как вы хотели бы убить того, кто причинил вред – или едва не причинил – вашему ребенку. Например, когда придурок на велосипеде прет на красный и вылетает на пешеходный переход в двадцати сантиметрах от вашей коляски или урод-автомобилист сдает задом прямо на вас с двухлетним ребенком.

Если б я только мог добраться до злоумышленника, то обрушился бы на него с яростью человека, защищающего свою семью. Я – добропорядочный гражданин, но меня довели до предела.

Наверное, я переживал бы не так сильно, если б понимал, для чего все это делается. В чем выгода? Если б мошенники собирали деньги на заграничное лечение или дорогую операцию, которую не покрывает страховка, – возможно, я бы не так злился. Или злился, но по-другому.

Поворачиваем на нашу улицу. Эмми хочет взять меня за руку, однако мои пальцы сжаты в кулак.

– Я их укокошу, – бормочу сквозь зубы.

Она наклоняется вперед и показывает водителю, где лучше припарковаться. Ее ладонь по-прежнему на моей руке.

– Богом клянусь, я их урою.

Машина останавливается. Таксист включает свет, чтобы мы убедились, что ничего не забыли. Внезапно мы с Эмми оказываемся лицом к лицу. В ярком освещении жена выглядит усталой. Лоб прорезали морщины, глаза припухли.

– Кого? – тихо спрашивает она. В ее голосе сквозит раздражение и даже, пожалуй, пренебрежение. – Кого именно ты собираешься убить, Дэн?

Отвожу взгляд.

– Спасибо, – говорит Эмми водителю.

Перед дверями возникает небольшая заминка, пока я ищу ключи в кармане пальто. В воздухе висит пар от нашего дыхания. Мы оба молчим.

Как можно тише открываю дверь, пропускаю Эмми вперед, улыбаюсь Дорин, высунувшейся из гостиной. Она показывает мне два больших пальца. Осторожно кладу ключи на консоль в прихожей. «Хорошо провели вечер?» – спрашивает Дорин. «Замечательно, – отвечает Эмми. – Кормили очень вкусно». Она провожает Дорин и тихо запирает за ней дверь.

Когда Эмми уходит наверх, проверяю замки – сначала на окнах, потом на дверях, потом снова на окнах. Чищу зубы, иду в туалет. Вовремя вспоминаю – смывать не нужно, а то ребенок проснется (старые трубы грохочут). Еще раз проверяю входную дверь, замок и засов.

Иду наверх. В спальне свет выключен, Эмми лежит под одеялом ко мне спиной. Сажусь на кровать, снимаю носки и джинсы, одним движением стаскиваю через голову рубашку и джемпер.

Засыпаю под отдаленный звук полицейского вертолета и сирен на шоссе.

Звонит телефон – и начинается ад кромешный.

* * *

Коко – славная девчушка. Может, чуть-чуть хвастливая и своевольная, но в целом хорошая: добрая, отзывчивая и неизбалованная. Бог знает, в кого у нее такой характер. Я-то ожидала увидеть настоящее чудовище. Бывают противные дети – вечно сосут леденцы и орут, за исключением моментов, когда их фотографируют. Однако, насколько я могу судить, Коко совсем другая.

Она очень напоминает мне Грейс, такая же милая, добрая, великодушная: на детской площадке первая подбегает к упавшему ребенку, чтобы помочь. Коко даже внешне похожа на мою дочь. Порой я смотрю, как она играет на детской площадке, и вспоминаю, какой Грейс была в детстве.