Книга Девушка с тенью пантеры - Любовь Белых

— Начнём сами, милая. — ближе придвинувшись ко мне, произнёс мужчина. — Если встреча не состоится, хотя бы голодными не уйдём.

— Хоть бы, а не если… — шепчу, закусив губу. — Мы можем поменяться местами? — перехватив обиженный взгляд Морды, что замерла с нашей стороны стола, осознав, что к нам она попросту не поместится, хрипло прошу.

— Возможно, позже.

— Почему позже? — настороженность молниеносно сменилась удивлением.

Горячая ладонь легла на моё колено. Пальцы гладили кожу, скользнув вверх по бедру.

— Не дёргайся. Мы просто ждём свой заказ… — едва слышно шепчет он.

— Ты больной? — протестую, вцепившись двумя руками в его руку.

— Не дёргайся. — вновь приказывает он, полыхнув пугающими разрядами в глубине глаз. — Можешь даже не дышать. — что-то в его голосе и застывшем лице останавливает меня от пощёчины. — Никто не увидит… Если ты не поднимешь шум. Молчи…

Чего не увидит?! Какого хрена? Что он делает? Зачем?!

— Я не нарушу границы. — выдыхает он, приобняв одной рукой так, что волей-неволей, пришлось наклониться вбок, под давлением. Чуть повернулся ко мне, сдавив шею сгибом локтя. Вынуждая спрятать лицо на его плече. — Не двигайся!

Я не знаю, чего он хотел добиться. Но добился слишком многого. Страх, ужас, оцепенение, боязнь сделать лишний или слишком громкий вздох. Боль в шее и в ноге, под его пальцами, на внутренней стороне бедра, чуть выше коленки. Его путь от края высоких сапог жёг огнём. Я уверена, что у меня останутся синяки.

— Тихо, тихо… — шёпот прозвучал над самым ухом. Я вздрогнула, когда его рука поползла ещё выше. Дёрнулась, тут же ощутив как локоть сомкнулся ещё крепче. — Помнишь, я обещал, что всё будет хорошо? — вибрирующим голосом шепчет он. — Ты должна мне помочь…

Сердце пропустило удар. Горячие пальцы пробираются к трусикам. Сжимаю ноги. Зажмуриваюсь, сгорая от стыда и ненависти одновременно.

Как же я его ненавижу!!!

Слышу его громкое дыхание. Такое оглушающее и прерывистое. Чувствую грудью, как вздымается его грудь. Ощущаю его учащённое сердцебиение. Запах… Странный запах. Неуместный. Будоражащий. Взывающий к чему-то тёмному внутри меня. Порочному.

— Видишь, как тебе мало нужно, Лялька… — шепчет, вертя головой.

Вновь пытаюсь отстраниться, упёршись двумя руками в его ноги. Не выходит. Беру выше, натыкаясь на что-то твёрдое, выпирающие под тканью штанов. В ужасе отдёргиваю руки к себе.

— Я рад, что ты не эгоистка, и решила подумать обо мне тоже. Но не сейчас, детка, ладно? — голос какой-то магический. Гипнотический, что ли. От него в груди что-то вибрирует и дрожит. От него бегут мурашки по всему телу и немеют ноги. — Умничка. — хрипло выдыхает он, вновь прислонившись своей головой к моей.

Пальцы забираются под тонкую ткань трусиков, нагло сдвинув их в сторону. Оглаживают промежность, словно так и должно быть. Словно происходит нечто обыденное. Такое же будничное, как рукопожатие или поцелуй в щеку с другом.

Дышать нечем. Нет кислорода, есть только Зверь и его запах, которым дышать невозможно. Мне не хватает кислорода. Почему же ещё я так жадно дышу и задыхаюсь.

Жар обжигает. Сводит с ума и лишает здравого смысла. Сознание мечется, раненой птицей в запертой клетке.

— Блядь, я думал, это проще. — укусив меня за ухо, шепчет он, усиливая напор.

Обжигающие пальцы скользят между влажных складочек, вырвав судорожный вздох, застрявший в глотке. Я задыхаюсь. Теряюсь, не ощущая себя собой. Да и вообще, не ощущая себя.

Огонь давит. Массирует. Сжимает. Выжигает меня дотла. Зверь что-то шепчет. Не понимаю что. Не разбираю ни слова. Он больше не держит. Не сдавливает мне шею, сменив дислокацию. Пальцы зарываются в мои волосы на затылке, по-прежнему прижимая меня к его груди, но больше не доставляя боли.

— А-ах… — тело замирает. Застывает, в предвкушении разрядки, посылая почти мучительные волны тепла к эпицентру моего наслаждения.

…не целует — закрывает мой рот, грубо ткнувшись в него своим. Мой стон рассеивается на его губах, почти беззвучный, протяжный.

Бог мой, во что же я встряла?

Глава 39

Троица мужчин в чёрных, идентичных костюмах расположилась напротив нас, заняв место за столом. Я смотрю на них без особого интереса. Всё моё внимание приковано к Зверю. Он ведёт себя так, словно ничего не было. Словно не он две минуты назад…

Шумно сглатываю. Странно, но он тоже мало заинтересован примкнувшей к нам троице. Он смотрит в другую сторону. На бар и на лестницу, ведущую на второй этаж.

Он улыбается, словно сорвал какой-то джекпот.

…и почему я его не тресну? Хорошенько так по гладковыбритой морде.

Ах да. Это потому что я в тихом шоке. Потому что мысли текут вяло и непринуждённо, заторможено.

— Мы можем начинать? — мужчина посередине подался вперёд, сцепив пальцы в замок и устроив их на столе. — Долгое время мы мешали деятельности друг друга. Пришло время положить этому конец.

Рома и я уставились на него одновременно. От нашего внимания у мужчины средних лет растянулась широкая улыбка, обнажив ровный ряд белоснежных зубов.

— Я обещаю оставить твоих людей в покое. Скажем, на пять лет. — продолжает он, так же улыбаясь. — Даю слово. Иные не пострадают. Цена незначительна. Она. — стрельнув в меня прищуренным взглядом, мужчина отстранился, откинувшись на спинку дивана.

Я?! Вот те раз. Неплохая заявочка.

Смотрю на ухмыляющегося Зверя, ожидая, что он с минуты на минуту вручит меня в руки этих инкубаторских мужиков. Но он молчит.

Наконец-то, он медленно произносит:

— Роман Зверев. Моя спутница. Невеста. Лилия Кононова.

— Я прекрасно осведомлён, кто передо мной сидит. — раздражённо отзывается всё тот же мужчина.

Меня посещает мысль, что двое по бокам немые. Даже если это охрана, то какая-то странная.

— Я не осведомлён, кто сидит передо мной. Цивилизованные люди начинают разговор с приветствия. Представления, если они не были знакомы ранее.

— Кто ты такой? — не выдерживаю я.

— Не узнала? А что так? — щурится мужчина. — Олег Звягинцев. Я думал, это очевидно.

— Ложь. — абсолютно спокойно заявляю я. — Ты…похож на педофила, а никак не на Звягинцева.

Почему я выбрала именно такое сравнение? Не знаю. Те новостные сводки и фотороботы, они словно все вместе составляли того, что сейчас сидит передо мной. Слишком лощёный, слишком добродушное лицо, слишком располагающая улыбка. Тяжело назвать один весомый критерий. Их десятки.

— Милая, полегче. — беззаботно смеётся Зверь, сжав моё колено под столом. Я даже не дёрнулась. Сейчас мне этот жест кажется не таким, как до этого. Он…ободряющий, что ли. Подбадривающий. — Моя невеста не хотела вас обидеть или задеть. Мы, пожалуй, пойдём. — удивляет меня Рома.