Книга Однажды и навсегда - Светлана Головьева

Киваю головой, и он подходит ко мне, заставляя встать. Подчиняюсь и иду за ним к столу. Он окунает свой палец в тесто и подносит к моему рту. Без каких-либо слов я просто открываю рот и обхватываю его палец губами. Языком слизываю сладкую жидкость и легонько посасываю палец Джека, не отрываясь от его чёрных глаз. Он смотрит на меня с нескрываемым голодом. Его тёмные глаза, глядят в самую душу. Я слизываю остатки с его пальца и выпускаю его изо рта, целуя его ладонь. Он сглатывает и притягивает меня к себе, целуя мои губы. Его язык ласкает мой, зубы покусывают мои губы. Я чувствую сладость на его языке, когда он совершает им какие-то немыслимые движения. Его руки блуждают по моим волосам, посылая мурашки по всему моему телу.

Нас прерывает свист чайника, и Джек разрывает поцелуй, на секунду задержавшись взглядом на моих губах. Мы оба тяжело дышим, словно пробежали ни один километр. Джек проводит большим пальцем по моей губе, стирая каплю, оставшуюся от теста, и облизывает его. А после, как ни в чём небывало, выключает чайник и включает духовку.

— Не подашь мне противень? — спрашивает Джек, размешивая тесто в чашке. И я, будто бы вынырнув из страстного тумана, достаю противень и протягиваю его ему. Джек дарит мне многообещающую улыбку и принимается разливать тесто в форме кругов на противне. Сверху он насыпает ореховую крошку и ставит это всё в духовку.

— Ещё немного, и ты сможешь насладиться лучшим печеньем, какое только пробовала в своей жизни, — говорит он, обнимая меня за талию.

— Неужели? Ты добавил туда приворотное зелье? — спрашиваю я, улыбаясь ему.

— А разве оно ещё требуется? — Мне кажется, ты уже втрескалась в меня по уши, — самодовольно отвечает он, убирая мои длинные волосы за спину. Его рука касается моей оголённой кожи и меня словно обжигает. Говорят, что у мужчин температура тела выше, чем у женщин. И Джек это постоянно доказывает. Его кожа всегда обжигающе горячая. У меня же практически всегда мёрзнут не только руки, но и кончик носа и ноги. Иногда я даже сплю в носках, чтобы согреться.

— Ты такой самоуверенный, Джек Хастлер, — произношу я, качая головой.

— Я просто говорю правду. Ты же не будешь утверждать обратное. Я прекрасно вижу, как ты на меня смотришь. Тут уже никакое зелье не поможет.

— Мне бы хотелось сказать обратное, лишь бы увидеть, твоё возмущённое лицо, — Джек хмыкает, — но я всё же не буду этого делать. Тебя сложно не любить, хоть иногда ты и ведёшь себя, как засранец.

— Ты тоже не паинька, и та ещё заноза в заднице.

— О, так ты хочешь поговорить о заднице?

— Если только о твоей, — он наклоняется и целует меня в шею, поднимаясь выше и закусывая мочку моего уха.

— Ты невыносим, Джек Хастлер.

— Но тебе я нравлюсь, так что не притворяйся в обратном. Можешь обзывать меня как угодно, но твоё тело не умеет лгать. Оно реагирует на мои прикосновения. Стоит мне только сделать вот так, — Джек проводит языком по моей шее, и мои ноги дают слабину, — видишь? А что будет, если я сделаю так?

Джек поворачивает меня к себе спиной, прижимая мою попу к своему паху, а руками блуждая по моим бёдрам. Его внушительная эрекция упирается в мой зад и, не сдержавшись, и немного трусь об неё, заставляя Джека довольно хмыкнуть. Его руки ласкают мои бедра, и наконец, ложатся на моё возбуждённое лоно. Сквозь джинсы он начинает массировать и ласкать меня. Я хватаюсь за края стола, чтобы удержаться от падения. Джек продолжает ублажать меня сквозь джинсы, приближая мой оргазм. Его губы проходятся по моей шее, оживляя миллион электрических импульсов где-то внизу живота. Мне становится жарко и когда Джек снова проходится по моему возбуждённому лону, рукой, то я теряю рассудок. Моё тело вздрагивает, и Джек поворачивает меня к себе лицом, беспощадно обрушиваясь на мои губы в страстном поцелуе. Продолжая доставлять мне удовольствие своей рукой.

— Твои стоны для меня лучше любой музыки, Маккензи, — произносит Джек рядом с моим ухом, когда последние волны оргазма покидают моё тело, оставляя меня обессиленной.

— Если ты будешь и дальше продолжать делать это со мной, то скоро я охрипну от стонов, — говорю я, обнимая моего мужчину за шею. Его глаза с любовью изучают меня, и он улыбается самой счастливой улыбкой, которую я только видела в его исполнении.

— Когда это произойдёт, я буду самым счастливым мужчиной на свете.

Я слышу звук таймера, оповещающий о том, что печенье пора доставать. Джек отпускает меня и, схватив прихватку, вытаскивает противень из духовки. Печенье приобрело аппетитный светло-коричневый оттенок и вкуснейший аромат.

— Вот и твоё лучшее печенье в мире, готова попробовать? — спрашивает Джек, складывая печенье на тарелку.

— Конечно, только быстро приму душ и переоденусь.

— Помощь нужна? — игривым тоном спрашивает Джек, но я отмахиваюсь от него.

— Если я соглашусь, то твоё печенье мы попробуем ещё не скоро, — быстро целую его в щёку и ухожу.

— Я буду не против отложить дегустацию! — кричит Джек мне вслед.

— Я скоро вернусь, просто дождись меня. У нас ещё вся ночь впереди, — отвечаю я и захожу в свою спальню.

С губ не сходит счастливая улыбка. В последнее время я чувствую себя наркоманкой с постоянной дозой в кармане. Можно ли быть настолько счастливой. У меня хорошая работа, любящие родители, прекрасные друзья и лучший в мире мужчина. Большего и желать не нужно. Но стоит большого труда удержать всё это в руках. И я верю в то, что справлюсь со всем этим. Жизнь не так плоха, как порой, кажется. Нам нередко выпадают плохие карты. Но мы не должны опускать руки. Сдаться можно только тогда, когда ваша жизнь кончена. Но пока вы дышите, пока бьётся ваше сердце, вы должны бороться за своё счастье.

Глава 12

МАККЕНЗИ

Знаете, что самое странное в отношениях? То, что вам каждый день требуется присутствие вашего любимого человека рядом. Даже, если вы двадцать четыре часа находитесь вместе, вам всё равно мало. Вы словно обретаете, давно утерянную конечность. И боитесь, что снова её потеряете, поэтому цепляетесь мёртвой хваткой.

Мы проводим два дня в моей квартире. Оба берём два выходных и закрываемся в своём собственном мире. Заказываем еду на дом, не желая выходить на улицу. Смотрим глупые ток-шоу и хохочем до колик в животе. Вечером сидим на балконе в плетёных креслах, пьём вино и провожаем солнце за горизонт. И не теряем возможность касаться друг друга. Боже, столько секса в моей жизни ещё не было. От поцелуев покалывает губы, но мне всё равно этого мало. Сегодня мы оба возвращаемся в реальность, из которой выпали на эти несколько дней. А мне так этого не хочется. Всё о чём я сейчас мечтаю, это остаться в тёплой и уютной постели рядом с Джеком.

— Не хочу вставать, — хнычу я, глядя на сонного Джека. Его волосы торчат в беспорядке, он потирает глаза и улыбается, притягивая меня к себе ближе. Укладываюсь на его грудь, слушая размеренное сердцебиение. Мои руки блуждают по его обнажённому телу, словно действуют сами по себе. Но я просто не могу не касаться его, когда он так близко. Я заряжаюсь от него какой-то положительной энергией. И с каждым разом нуждаюсь в ней всё сильней.