Книга Любовь со вкусом клубники - Вероника Ольховская

Благодаря Полянскому я знал, что Ника сейчас живет в своей деревне, в родном доме матери. Ехать туда смысла не было — она бы все равно погнала меня взашей. Конечно, можно было взять ее силой, попытавшись все объяснить, но это только бы разочаровало ее еще больше.

Поэтому с Алексом — единственным человеком, оставшимся в моей жизни из друзей, мы разрабатывали рискованный план.

Рома перестал со мной общаться после того, как его новоиспеченная жена устроила ему разнос — как он мог позволить, чтобы ее дорогую подругу так унизили на их свадьбе. Я даже спорить и что-то доказывать не стал. Если люди не видят сущность этой гадюки, то даже вся информация, нарытая мной за год после нашего с ней расставания, не открыла бы слепые глаза.

Мила на следующий день после свадьбы сбежала из города, даже не дождавшись увольнения и полного расчёта. Видимо, слишком сильно боялась за свою подлую задницу.

Я же первый день убивался, напившись в ноль. Один в просторном номере люкс с шикарным видом на Волгу, я лелеял собственную ничтожность и невозможность изменить прошлое.

Да, я не спал с Милой, но я обязан был не допустить тот злосчастный поцелуй, который увидела Ника, убедившись в лжи, сказанной гнилым языком моей бывшей.

А проснувшись утром с дикой головной болью, решил, что наматывать слезы на кулак — не выход. Нужно было срочно брать ситуацию в собственные руки и исправлять косяк.

— Ты уверен, что она нормально на это отреагирует? — спросил Алекс, внимательно смотря на меня.

Мы уже несколько часов думали, как все обставить так, чтобы Ника безоговорочно поверила и села к нему в машину.

Полянский рассказал, что обучение в Москве было его идеей, когда Вероника решила найти себе работу в тайне от меня.

Неужели она настолько меня боялась, что не хотела сказать правду?

— Не уверен. — пожал плечами я, облокотившись на спинку кресла. — Но у меня нет другого выхода.

— Какова вероятность того, что она поедет со мной?

— 50/50 примерно. — я встал, подойдя к мини-бару, достал бутылку с холодной водой. — Но я очень прошу тебя постараться. Это мой последний шанс.

— Ну, допустим, я ее привёз, посадил. Дальше что? Что ты будешь ей говорить? — он жестом попросил дать и ему бутылку.

— Не знаю, Лех, совершенно не знаю. — я пожал плечами, кидая ему воду. — Буду разбираться по ситуации.

— А там все точно готово? — он отхлебнул воды.

— Да. — сомнений в своих словах не было.

— Я очень надеюсь, что у тебя все получится. — Алекс встал с кресла. — Переживаю за вас, больше чем за себя.

Он подошел ко мне и обнял на прощание. Поддержка Полянского была просто неоценима, хотя я даже не думал, что именно он будет моим ангелом-хранителем.

Наши дни

Стрелка на часах мучительно долго делала привычный круг, казалось, что время замедлилось. Не находя себе места, метался по салону самолета, нервно ломая пальцы.

— Ещё немного и будет нервный срыв. — усмехнулся я сам себе, прикладывая ледяную бутылку к вспотевшему лбу.

Вдруг отдаленно послышались голоса. Мне пришлось скрыться в комнате отдыха, чтобы Ника не испугалась и не сбежала раньше времени.

Оттуда была идеальная слышимость того, что творилось в салоне.

— А почему мы летим частным самолётом? — удивленно спросила Ника. Ее родной голос, спустя неделю расставания, сейчас казался ещё слаще, ещё нежнее.

— У меня просто столько вещей, что было дешевле заказать самолёт, чем отдельно все отправлять в Москву. — уверенно врал Алекс. — Проходи, присаживайся, мы скоро взлетаем.

— Хорошо. — неуверенно ответила она.

— Я сейчас заберу документы из аэропорта и вернусь к тебе. Хорошо? — Полянский начал действовать по заранее заготовленному плану.

— Конечно.

Леша вышел, а за ним закрылась дверь. Из кабины пилота вышла стюардесса, говоря о том, что необходимо пристегнуться, сейчас взлетаем.

— Подождите! — крикнула Ника, смотря в иллюминатор. — Человек, оплативший этот рейс, ещё не вернулся.

— Вы ошибаетесь, Антон Сергеевич давно уже на борту. — вежливо ответила девушка.

— Кто? — ошарашено спросила она. Прятаться больше смысла не было и я вышел из своего укрытия.

Стюардесса мило улыбнувшись, поспешила скрыться из нашего вида.

Лицо Ники исказилось непониманием, смешанным с болью и растерянностью. Она хлопала своими длинными ресницами, явно пытаясь не заплакать.

В моем горле образовался большой, удушающий ком, который никак не проталкивался глубже. Вся моя уверенность испарилась под осуждающим взглядом любимой девушки.

— Что здесь происходит? — рвано спросила она. Нежный девичий голос дрожал, вызывая неприятные мурашки, пробежавшие по моей спине.

— Давай сядем. — спокойно начал я. — Когда взлетим, я тебе все объясню. Хорошо?

— Не хорошо, Львинский! — задыхающееся ответила она. — Совершенно не хорошо!

Ника попыталась открыть дверь, но у неё ничего не получилось.

— Выпусти меня отсюда! — истошно потребовала она. — Ненавижу вас. Ненавижу вас обоих!

— Уже поздно. — шепотом ответил я, садясь в кресло. — Мы сейчас будем взлетать.

— Никуда я с тобой не полечу, Львинский! Слышишь меня?! — на место растерянности пришла ярость, вызванная жгучей обидой.

— Прости, но твои слова ничего не изменят. — пожав плечами, ответил я.

Один Бог знает, сколько мне потребовалось сил, чтобы не сорваться и не загрести ее в свои объятия.

Вся ее боль, отчаяние, эхом отзывались в моем теле, вызывая болезненную ломоту. Морально я уничтожал в себе каждую клеточку, но снаружи я был максимально невозмутим.

— Что значит ничего не изменят? — продолжала кричать она. — Ты хоть понимаешь, что это называется похищением человека? Да я тебя за это в тюрьму упеку.

— Давай. — махнул рукой я, изображая максимальное безразличие. — Прилетим обратно в Россию и вперёд в полицейский участок. Даже с тобой сходить могу, хочешь?

— Ты… ты… — она запиналась, пытаясь подобрать слова. — Невыносимый!

— Я знаю. — грустно улыбнулся я, отворачиваясь к иллюминатору.

— Девушка, пожалуйста, займите свое место. Мы итак опаздываем по графику. — в салоне послышался недовольный голос пилота.

Ника ещё немного постояла, сложив руки на груди, но потом послушно села, пристегнувшись. Видимо, поняла, что ее истерика ничего не изменит.

Первое время мы летели молча. Я боялся начать разговор, не зная, что сказать. Да и как можно было доказать, что ты не осел, если она в это уже поверила.