Книга Моя чужая. Книга 2 - Ольга Гринвэлл

На столе уже стояли столовые приборы, тарелки, а посередине блюдо с запеченной до золотистой кожей курицей. Не сдержавшись, удивленно посмотрела на Артёма — готовить он не умел.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Уж простите, — развёл он руками. — Курочка готовая, из «Магнита».

Достав из шкафчика бутылку вина, открыл ее и разлил по бокалам.

— Мы что-то отмечаем? — спросила.

— Я надеюсь, — он улыбнулся. — Хочу вернуть свою прежнюю Олю, нежную и понимающую, — он поднял бокал. — Давай начнем всё сначала?

— Сначала? — я отодвинула тарелку. — Если ты помнишь, начало было таким же отвратительным, как и конец.

— Конец?

— Да, Артём, конец. Конец наших отношений, конец нашего брака. Я подаю на развод.

С громким стуком Артём хлопнул бокалом по столу, разлив по скатерти вино. Лицо внезапно стало злым, брови сошлись на переносице.

— Это исключено! — В ответ только пожала плечами. Он заметался по комнате, пиная попадавшиеся на его пути вещи. — Я любил тебя всю жизнь и не позволю, чтобы ты просто так взяла и исчезла из нее.

Мне нечего было сказать, и я поднялась, собираясь уйти в свою комнату. Тёмка схватил меня за руку, резко развернул к себе — лицо исказила злобная ухмылка.

— Всю жизнь добивался тебя всеми возможными способами, и теперь, когда, наконец, избавился от этого придурка, от всех воспоминаний о нем, ты хочешь просто так уйти?

— Какого придурка, о чём ты?

— Какого? Третьего лишнего, который постоянно маячил возле тебя. Знаешь, сколько мне стоило отправить его подальше от тебя?

Странная слабость внезапно одолела меня, ноги стали ватными. Если бы муж не держал за руку, я, наверное, упала бы.

— Ты говоришь о Никите? — губы еле шевелились, словно замороженные. На лице мужа расплылась едкая улыбка. — Но он же всегда был твоим лучшим другом. Как ты можешь так говорить? Что значит — ты избавился от него? Я не понимаю…

— Что значит? Ну ладно, скажу тебе по секрету — это я завалил его на экзаменах, только для того, чтобы он скрылся из виду, подальше от тебя, чтобы ты забыла о нем. А ты, неблагодарная овца, соизволила залететь от него. Слава богу, его ублюдок не выжил.

Я дернулась, пытаясь вырваться. Внутри поднималась огненная буря, сердце билось огромным булыжником, грозя вырваться из груди.

— Ты… ты… Подонок! — занесла руку для удара, но Артём перехватил её. — Теперь я поняла, почему даже Дик на дух не выносил тебя! Он знал, чувствовал, что ты подлец!

— Эта гнусная дворняга, которую пригрел Никитос? Да этот кобелина готов был перегрызть мне горло каждый раз, как я приближался к тебе. Надо было прикончить его еще тогда. Пожалел…

Словно искры посыпались у меня из глаз. Заливший всё тело адреналин дал мне сил вырваться, кинулась в свою спальню и, защелкнув замок, в изнеможении осела у двери. Ненавижу! Ненавижу! Зубами вцепилась в ладонь, изо всех сил пытаясь сдержать душившие рыдания.

Слышала шум в прихожей, хлопали дверцы шкафов, злобное бормотание.

— Я не дам тебе развод! — услышала, а затем грохот закрываемой входной и двери и долгожданная тишина.

Глава 37

Оля

Я собрала все необходимое, побросала в две большие сумки и вызвала такси. Огляделась в последний раз — прощай уютный дом, в котором я когда-то питала иллюзии на счастливую семейную жизнь. Шесть лет жизни с Артёмом принесли только разочарование. Я не должна была выходить за него замуж, не должна была поддаваться на уговоры мамы. Надо было следовать велению сердца и жить своей жизнью, а не чужой.

На телефон пришло сообщение, что такси прибыло.

Несмотря на поздний вечер дороги были до отказа забитытранспортом из-за обильного снегопада. Поездка на противоположный конец Москвы заняла больше часа, и только в полночь я открыла ключом квартиру матери.

Не стала включать свет — мама уже спала. Чтобы не шуметь, оставила сумки в прихожей, а сама на цыпочках прошла в свою бывшую комнату. Набросив на себя плед, прилегла на диване.

Завтра надо идти на работу, а тревожные мысли не давали покоя. Хотелось их отогнать, но они назойливо роились в голове, собираясь в ужасные видения. Никак не могла выбросить из головы сгоряча брошенное Артёмом про Дика, про Никиту. Нет, он, наверное говорил это мне назло. Отношения между двумя парнями были идеальными — Никита с Артёмом были не разлей вода и всегда стояли друг за друга. Не верю, что Артём мог запросто обидеть животное — ради чего? Ну а с экзаменами… Даже смешно. Конечно, помнила, словно это случилось вчера, как Никита в тот день вернулся домой белый, как мел, — у него обнаружили шпаргалки. Никогда бы не поверила, что он стал ими пользоваться. Парень учился на отлично, все предметы знал назубок. В то утро он так волновался, нам с Тёмкой пришлось приложить немало усилий, чтобы успокоить Никиту. Да, Тёмка тогда напросился со мной. Неужели он и впрямь в то утро подложил шпоры?

Я припомнила все остальные неприятности, которые происходили с Никитой за то время, что мы все были друзьями, и ужаснулась. Я обязательно должна со всем разобраться.

За стеной послышался скрип кровати — ворочалась мама.

Утром мне предстоял очень неприятный разговор. Я должна быть во всеоружии, нужно вздремнуть хотя бы часок…

…Не помнила, как провалилась в сон, но проснулась от громкого стука. Вскочила, сначала даже не поняла, где нахожусь. За окном было уже светло — я опоздала на работу. Услышала удивленные возгласы мамы — она, видимо, не могла понять, откуда в прихожей появились дорожные сумки. Я соскочила с дивана, оправила помятую одежду. Уже представила изумление мамы, когда появлюсь перед ней.

— Мам, это я, — распахнула дверь. Она замерла, устаивались на меня, словно увидела привидение.

— А ты откуда здесь?

У меня вырвался нервный смешок:

— Я вернулась домой.

Нет, я знала, что радости от встречи мне не стоит и ждать.

— Что значит — домой? Твой дом не здесь, деточка, а там, где твой муж.

— У меня больше нет мужа. Я ушла от Артёма.