Книга Диктатура пролетариата - Олаф Брок

Здесь я могу прекратить цитирование брошюры. Как можно увидеть, в первой части содержатся чёткие теоретические сведения обо всех насильственных мерах «диктатуры пролетариата», направленных против образования в России: учебных дисциплин, учителей, молодёжи – мерах, осуществляемых с удвоенной энергией сейчас, когда попытка экономической реконструкции страны безнадёжно сорвана.

Но на самую последнюю часть выдержки я бы хотел обратить особое внимание. Здесь дальнейшие аспекты насильственной политики приобретают прямо-таки возвышенные черты. Подумайте о той опасности для программы и мечты коммунизма, которая уже вырисовывается на горизонте, словно угрожающее привидение, – подумайте, что будет, если дети и внуки «пролетариев», достигших более высокого интеллектуального уровня, прочно займут привилегированное положение и станут новой аристократией, новым господствующим классом… Нет, право, надо вовремя проявить осторожность. Позаботиться о том, чтобы у детей и внуков рабочих, поступивших на рабочий факультет или в вуз, уже не было доступа к вышеупомянутому…

Так выглядит простой вывод учения Бухарина – вывод, с насмешкой принятый оставшимися представителями учёного мира России. Апофеоз конструкции марксистского общества в форме русского коммунизма.

* * *

Разумеется, подобные картины будущего можно воспринимать спокойно. В реальной жизни большевикам достигать целей отнюдь не просто. В том числе, к сожалению, это касается пунктов, где их планы соответствуют тому, что находит разумным весь мир и для чего, собственно, уже должна была созреть Россия. Ни в одной области это не чувствуется так сильно, как в сфере воспитания и интересов детей, где русские коммунисты заняты тем, что хвалят своё дело и показывают доверчивым иностранцам свои потёмкинские деревни. Большевики наговорят с три короба, но выполняют свои обещания редко.

Где они только ни рекламировали себя при помощи своей образцовой программы социального обеспечения детей. Да, верно, в обеих столицах мы обнаруживаем результаты, заслуживающие одобрения. Несомненно, они достигнуты при помощи насильственных действий, не являющихся ни хорошими, ни необходимыми, ограблением жилья приличных людей, грабежа предприятий, связанных с производством мебели, полотняного белья и т. д. Но при фабриках и не только организовано, по крайней мере, немало детских домов – домов, где малышам хорошо под надзором «тётенек» и врачей. Но то множество детей, которые бегают и попрошайничают, и крадут, и учатся совершать преступления с раннего возраста, те малыши, которых любая другая страна постыдилась бы сразу не взять под крыло государственного социального обеспечения, – они помощи не получили. Я сам видел, как такие нищие дети, не встретив препятствий, даже облюбовали определённые районы и маршруты в Петрограде для постоянного сбора милостыни; а в Москве я однажды шёл вместе с полицейским, провожавшим бедного маленького воришку-татарина от тюрьмы до больницы, и слышал, как добросердечный воин жалуется на то, как много таких маленьких преступников и как безнадёжны попытки их исправить, ведь эти дети воспитаны в безнравственных условиях людьми из социальных низов. Так обстоит ситуация в больших городах, которые должны стать моделью новой системы общества.

А кто не помнит, например, громких фраз о «ликвидации безграмотности» и тот восторг, которым было отмечено начало крестового похода на образование, встреченного жаждущей знаний пролетарской массой.

Я мог бы привести свидетельства очевидцев о реальной жизни, проливающие яркий свет на жульничество, связанное с этой кампанией. Но не буду тратить слов понапрасну – жалкие результаты и так довольно хорошо известны. Культуру можно сравнить с розами, что под конец призшют и большевики. Дети могут привязать красивые розы на побеги шиповника и сказать при этом: смотрите, это же настоящий розовый куст! Но взрослые знают, что одного этого не достаточно. Культуру необходимо кропотливо взращивать от корня, и Россия в этом отношении – не исключение.

Небольшой пример немощности из другого места, касающийся хвалёного образования в Красной армии. Одному моему другу, известному университетскому профессору истории, предложили читать там лекции. Он хотел немного заработать и согласился. Ему достался предмет «Методика преподавания истории». Предполагая, что ученики – учителя народных школ, которые пришли за повышением квалификации, он начал лекцию. Однако ему сразу стало ясно, что они не понимают ни слова из того, что он говорит, и, прервав речь, он решил всё выяснить. Оказалось, что присутствующие – всего-навсего ученики двухгодичной народной школы и вообще никогда не изучали историю – а у них должен быть курс по «методике» этого предмета! Профессор, естественно, тут же постарался поменять стратегию. Он попросил самих учеников подумать и написать, что им бы хотелось услышать, – тогда он с удовольствием об этом и расскажет. Но когда профессор пришёл за результатами, дело было ничуть не лучше. Ученики заявили, что они «были не в состоянии собрать сведения о том, чего желает большинство»; а высказываться по отдельности они не хотели. И мой друг поспешно попросил разрешения уйти с порученной ему должности.

XI. Студенчество

Каждый понимает, что вся (но, пожалуй, в особенности учащаяся) российская молодёжь живёт в чрезвычайно сложной моральной обстановке. Традиционные нормы нравственности и элементарной порядочности – в упадке. То, что одним кажется хорошим и правильным, другие считают глупыми предрассудками. Средства и способы, которые одни рассматривают как возмутительные и пагубные, как грех против всех добродетелей человеческой души, другими объявлены полностью допустимыми и достойными похвалы, если это касается священной «классовой борьбы». Молодёжь сама должна судить и выбирать.

И здесь речь идёт не только об академических спорах, о несдержанных фразах пропагандистов, не чувствующих своей ответственности и не отвечающих за свои слова. Где только ни встретишь то, что в соответствии с нашими буржуазными взглядами называется разложением. Повсюду протежирование и гонения, основанные на так называемых классовых интересах и систематически организуемые даже в молодёжной среде при помощи «ячеек» коммунистической партии, обладающих властью распоряжаться теми средствами, которые могли бы помочь бедному студенту дотянуться до света знаний, властью, способной посредством шпионажа и доносительства вытолкнуть товарища во тьму, довести людей до тюрьмы, ссылки, нищеты. В связи с этим многие видят единственный способ проложить себе путь в вуз в лицемерии и лжи; горе тому, кто не сумел скрыть, что происходит из классовых слоев, видавших лучшие дни или смотревших на общество иначе, чем теперешние представители власти.

Добавьте к этому то, что студенты вынуждены постоянно прерывать учёбу и заниматься тяжёлым физическим трудом, чтобы заработать жалкие средства к существованию. Сильного человека подобное может закалить, но для человека заурядного это слишком тяжело, и он впустую тратит силы. Сколько таких изнурённых и голодных детей Отечества слоняется по улицам, в лохмотьях, еле держась на ногах от усталости, тогда как та же система располагает средствами, чтобы содержать других, например иностранцев из Университета трудящихся Востока, в приличных интернатах, чтобы подготовить миссионеров своей правильной веры, проповедников евангелия классовой борьбы на всей земле… Подобное вызывает отнюдь не веру и не восхищение, а, пожалуй, ожесточение. Стоит ли удивляться, что чувства и нравственность при виде всего этого угасают и поэтому студенты тоже без особых раздумий становятся «спекулянтами» (чему есть немало грустных примеров), начинают вести почти или всецело аморальную и незаконную, в том числе с точки зрения большевиков, деятельность. Это, однако, лишь ещё один шаг в сторону того же морального оппортунизма, той же ужасающей беспринципности, которую демонстрирует весь нигилизм окружающей жизни и которая является худшим и опаснейшим явлением что может породить период упадка.