Книга Змея в тени орла - Наталья Игнатова

«Да, кстати, – вспомнила Легенда, – надо ведь и мне умыться».

Когда она вернулась, рыба ждала ее уже распластанная на ломти и посоленная. А Эльрик с Дхисом воевали из-за хвоста второй, полусъеденной. Легенда не поняла, чем обоим приглянулся именно хвост, но спрашивать не стала. В конце концов, это было не самое странное в шефанго. Расспрашивать же о самом странном не было ни решимости, ни желания.

* * *

И снова они шли. Вперед и вверх. Эльфийка пряталась от холодного ветра за спиной своего спутника, а Эльрик улыбался, когда особо сильные порывы толкали в грудь, дергали юкколь, словно пытаясь сорвать. Ветер был почти такой, как дома. В горах. Очередное сомнение поджидало впереди, но до него еще нужно было дойти. И даже страх отступил куда-то. Днем вообще было не так страшно, как ночью. Может быть, оттого, что перед Легендой приходилось прикидываться. В конце концов, она боялась куда больше.

А потом Дхис шевельнулся и сжал запястье, предупреждая об опасности.

Странно. Сам Эльрик не чувствовал ничего угрожающего. Голоса он услышал лишь через несколько минут.

Голоса.

Так же, как мутные мороки гам у подножия Цошэн, они не казались реальными. Миражи. Иллюзия звука. Видение беседы. Шефанго вздрогнул и остановился. Встревоженный голос Легенды вплелся в диалог невидимых еще тварей, и реальность на мгновение пошла трещинами.

– Что случилось?

Он молча поднял руку: молчи. Слушай.

И не вдруг понял, что эльфийке слышать не дано. Что это Дхис дал ему возможность услышать чужой разговор. Так же, как при встрече с мороками, дал возможность увидеть чужие иллюзии.

– Двое идут сюда, брат мой.

– Да. Женщина и мужчина. Нам с тобой достанется по целой душе. Кого ты предпочтешь?

– Женщину. Я давно не пробовал женщин.

– Ты сладкоежка, брат мой. Но почему они остановились?

– Боятся, – не слово, а скорее довольное урчание. – Что-то чувствуют. Им некуда деться отсюда. Наберись терпения, брат.

– Я голоден.

– Я тоже. Тем приятнее будет трапеза.

«Боги. – Эльрик закрыл глаза, чувствуя, как по спине бегут ледяные мурашки. – Это-то что за твари?» Он чувствовал Легенду за спиной. Чувствовал, что она тоже боится. И что ей страшно еще и оттого, что страшно ему. Это было хуже всего.

– Пойдем. – Голос прозвучал хрипло, и эльфийка вздрогнула. – Нам нужно пройти. Всего лишь пройти. Они нас видят, но не могут дотянуться. Мы проскочим мимо. Быстро. И там, дальше, они опять не смогут дотянуться до нас.

– Кто «они»? – спокойно, как-то очень уж спокойно спросила Легенда.

– Не знаю. – Эльрик взялся было за мечи, но опустил руки. – Знаю только, что мы должны пройти там. Я должен. Ты, если не хочешь, можешь…

– Остаться здесь? – оборвала его эльфийка. – Или вернуться назад, пройдя мимо всех этих демонов?

– Они не тронут…

– Тебя. Но не меня.

– Тогда пойдем Не отставай от меня, ладно? Иди вперед. Что бы ни случилось, просто иди вперед.

– Есть, командир. А если ты отстанешь?

– Я же сказал: что бы ни случилось.

Он слышал смех. Смех, который не могла услышать Легенда. Страх и злость перемешались и застывали сейчас, превращая душу в колючий ледяной ком.

– Пойдем, – выдохнул коротко.

Несколько шагов. А потом навалилось. Болью отдалось в черепе. Белыми звездами перед глазами. Что-то вгрызалось в него. Медленно. Неотвратимо. И чужие голоса грохотали, били по барабанным перепонкам, гремели снаружи и изнутри:

– Как странно, брат! Это тоже женщина… Нет, мужчина.

– Не ешь все. Оставь мне. Попробовать.

– Там еще что-то. Что-то интересное. Вкусное. Темное…

И ударило быстро. В глубину, в самую суть, в то, что было им, Эльриком де Фоксом, наследным конунгом Империи Анго… Как нож. Как тонкий стилет…

Кажется, он кричал. От боли? От страха? От звериной ярости?

Кажется…

* * *

Легенда стонала, сжимая голову руками. Она шла. Все еще шла, но вот куда? Душу ее раскрывали, расчленяли, разделывали, пластали на тонкие, прозрачные ломти. Это было больно. Так больно…

«Сорхе… – мелькнуло, угасая и вспыхивая снова. – Сорхе умела это…

Всплывало из сияющего водоворота, чтобы исчезнуть: весенний лес, громада белокаменного города, спальня в доме родителей, старые игрушки и свежие цветы, глаза подруг и лица мужчин, крики птиц, грохот некованых копыт, зеленая степь, черное небо, тонкая мелодия флейты…

Что-то пожирало. Неспешно, но с грязным чавканьем, истекая липкой слюной, пожирало… ее.

– Брат! Брат, это… – Жало стилета ударило и полыхнуло плавясь.

Это было больно и… странно. Потому что изнутри рос, разливался, накатывался волной поток холода. Ледяного холода.

– …это пустота. Это Пустота… Помоги мне. Брат! Оно… убивает меня. Помоги мне! Помоги мне. Ест меня… Помоги… оно ест ме…

Крохотная, сжавшаяся в комок фигурка Легенды. Схватить ее и бежать. Бежать вперед. Пока тот, второй, не догнал. Пока первый не ударил снова. Пока…

Голос, всего один голос, еще кричал что-то за спиной. Звал брата. И удивление в нем сменялось тревогой, затем страхом, а потом ужас звенел в каждом слове, в каждом звуке. Ужас, который лишь подхлестывал, заставляя бежать еще быстрее.

Что-то пожрало пожирателя. Меньше всего Эльрику хотелось встретиться с этим «чем-то». Пусть лучше оно, чем бы оно ни было, отвлечется на того, который остался.

И он бежал, пока мог бежать. А потом шел. Долго. До темноты. И только когда первые звезды глянули с высокого неба, остановился. Усадил Легенду на расстеленный плащ. Она молчала. Смотрела куда-то в пустоту остановившимся взглядом. Эльрик осторожно взял ее руки. Ледяные ладони. Маленькие. Крохотные в его руках.

Жалость и нежность мешались с насмешкой. Смеялся над собой. Над кем тут еще смеяться?

И грел дыханием тонкие пальчики. Гладил золотые, легкие как облако волосы. Осторожно, такая нежная была у нее кожа, что боялся оцарапать огрубелыми своими ладонями, отогревал лицо. Застывшее. Белое. И счастлив был, когда кровь прилила к загорелым щекам. И руки потеплели. Когда слезы прорвали запруды век и потекли. И замершая фигурка словно сломалась, прижалась, обхватив руками шею.

Легенда плакала. И это было правильно. Ей нужно было плакать. Если плачет – значит жива. Значит, не сожрали душу, не опустошили, не уничтожили.

Она плакала.

«Астандо…» – звала иногда, словно звенели ледяные колокольца. Но Астандо, кем бы он ни был, был далеко. И Эльрик укачивал-убаюкивал эльфийку на руках. Укачивал. И ненавидел… Он сам не знал толком, кого ненавидел. Тех… или то, что заставляет женщин, красивых, хрупких и нежных женщин брать в руки оружие. То, что делает их из возлюбленных бойцами. То, что толкает их, призванных дарить жизнь, на путь отнимающих жизни.