Книга Берия. История легенды - Екатерина Мишаненкова

После расстрела Лаврентия Берии нужда в показаниях Серго, видимо, отпала, поэтому его перевели в Бутырскую тюрьму. Там и произошел тот случай, о котором я уже писала в главе про Нино, – когда его вывели во двор и имитировали расстрел, чтобы получить у его матери необходимые показания. Видимо после этого стало ясно, что они оба действительно ничего не знают об архивах Сталина и Берии, поэтому Серго оставили в покое и вскоре сильно смягчили условия – разрешили пользоваться библиотекой, «принесли массу технической литературы и даже логарифмическую линейку, необходимые для работы справочники».

«Последние месяцы в Бутырке я продолжал работать над своим проектом, – вспоминал Серго, – и неожиданно для меня его проверила специальная комиссия, которая и вынесла решение: вещь интересная, надо реализовывать. Позднее системой, созданной мною в московской тюрьме, будут оснащены все отечественные ракетно-ядерные подводные лодки».

Сергей Алексеевич Гегечкори

Эти тюремные разработки, возможно, сыграли решающую роль в его дальнейшей судьбе – через некоторое время Серго объявили, что советская власть его помиловала, его допускают к секретной работе и даже дают возможность выбрать город, где он будет жить (из предлагаемого списка, разумеется). Он выбрал Свердловск, который неплохо знал.

«В Свердловск мы ехали под охраной. Мне выписали паспорт на имя Сергея Алексеевича Гегечкори, а на все мои недоуменные вопросы я получил единственный ответ: «Другого у вас не будет…» Я был лишен звания инженер-полковника, доктора технических наук, лауреата Государственной премии СССР. Не вернули орден Ленина – как и Государственную премию, я получил его в свое время за создание нового оружия. В войну был награжден орденом Красной Звезды, медалью «За оборону Кавказа», другими медалями. Не возвратили и их. В моем военном билете написано: звание – рядовой, военно-учетная специальность – стрелок. Образование – Военная академия. Но награды вписали… Когда меня арестовали, мне было 28 лет. Теперь предстояло начинать все сначала. В Свердловске меня ждала должность рядового инженера, правда, с приставкой «старший».

Г. В. Кисунько, «Секретная зона: Исповедь генерального конструктора»

Когда я вернулся из отпуска, уже не было ни Третьего, ни Первого (атомного) управлений при Совмине СССР, ранее подчинявшихся Берия. Из них было образовано Министерство среднего машиностроения, в котором бывшее ТГУ получило новое название – Главспецмаш, однако никаких кадровых изменений в этом главке не произошло.

Зато существенные кадровые катаклизмы произошли в подчиненном Главспецмашу КБ-1. Прежде всего были упразднены две должности главных конструкторов КБ-1, которые занимали основатели этой организации – Павел Николаевич Куксенко и Сергей Лаврентьевич Берия. Серго после непродолжительного содержания под арестом был отправлен на жительство и на работу в Свердловск под новой фамилией и даже с измененным отчеством. Мне довелось читать циркулярное письмо ВАКа об отмене присуждения Сергею Лаврентьевичу ученой степени доктора физико-математических наук.

Павла Николаевича Куксенко – одного из старейшин отечественной радиотехники, ранее бывшего узника НКВД, теперь объявили «ставленником» Берия, но не арестовали, а только допросили в Прокуратуре СССР. В расстройстве чувств он забыл, что приехал в прокуратуру на служебном ЗИМе, и отправился домой пешком. А водитель ждал его до поздней ночи, подумал, что шефа посадили, и решил сообщить об этом его жене и был обрадован, когда по телефону ответил сам Павел Николаевич…

…Система «Беркут» была переименована в С-25, так как в ее наименовании заподозрили намек на фамилии двух главных конструкторов: БЕРия + КУксенко. Главным конструктором С-25 был назначен Расплетин. «Беркуту», как Сергею, поменяли не только фамилию, но и отчество, да еще и назначили отчима…

Начальник Ленинградской Военной академии связи им. С. М. Буденного Муравьев Константин Хрисанфович говорил о Серго уже спустя много лет после падения Берии: «…Я тогда не из подхалимажа расхваливал Серго… Серго никогда не чванился, не бравировал и не пользовался своим фантастически исключительным положением. Он был интеллигентно воспитанным и тактичным. И голова у него варила неплохо».

Один из создателей советской системы противоракетной обороны Г. В. Кисунько, который присутствовал на защите Серго, писал в своей книге «Секретная зона: Исповедь генерального конструктора»: «Доклад Серго мне понравился. Речь шла о принципиально новой системе оружия, состоявшей из самолета-носителя и запускаемых с него самолетов-снарядов, наводимых по радио на морские корабли…» Да и в целом он давал ему хорошую характеристику: «Серго явно выделялся среди других известных мне отпрысков современных сиятельств».

Из интервью Юрия Шилко, лауреата Государственной премии

за разработку систем управления баллистическими ракетами

– Это был очень мягкий и вежливый человек, который за все эти годы ни с кем не поругался, ни на кого не повысил голос. Одевался он как все, а это значит – очень скромно, а на работу с Химмаша ездил, когда позволяла погода, на велосипеде.

– Вам его представили как Гегечкори?

– Да, все его называли Сергеем Алексеевичем Гегечкори. Хотя все знали, что он – сын Лаврентия Берии… Нам сразу так и сказали, чтоб потом слухов не было. Всё равно за стены института это вряд ли бы просочилось: мы же все секретные были, все под подписками. А за разглашение сами знаете, что бывало в те годы…

– Когда-нибудь он рассказывал об отце, о своей жизни до Свердловска?

– Поначалу – никогда, эта тема просто была закрытой. Потом, когда мы уже доверяли друг другу, кое-что рассказывал. Например, версию о том, что его отца убили ещё летом 1953 года, сразу при аресте, я знал ещё тогда…

– А на работе у коллег какое было мнение о Берии?

– В первую очередь – прекрасный специалист. Все знали, что он только числится обычным инженером, а на самом деле – один из ведущих конструкторов. И при этом он никогда не кичился этим…

– Вы виделись после его отъезда из Свердловска?

– Как-то встретились в Москве. Просто случайно, прямо на улице. Много говорили. Он рассказал, что ему вернули звание доктора наук. А вот боевые ордена не вернули – сказали, что не смогли их найти…

Не только сын Берии

Жизнь Серго вообще сложилась не так плохо, как можно было ожидать в 1953 году, – он получил возможность заниматься любимым делом, да и не все прежние друзья его оставили. «Артем Иванович Микоян сам со мной встречаться не мог из-за брата – Анастаса Микояна, – вспоминал он, – но через других людей тоже стремился помочь.

Академик Александр Львович Минц, узнав, что я вынужден защищать кандидатскую диссертацию, не говоря мне ни слова, добился разрешения быть моим оппонентом. Потом настойчиво требовал, чтобы мне вновь присвоили ученую степень доктора наук. С удивлением узнал я и о том, что ряд видных ученых, включая Минца, Расплетина, Берга, обратились в Высшую аттестационную комиссию с просьбой вернуть мне ученую степень, так как лишен я ее был незаконно. Сами мне об этом ничего не сказали. Но, как и следовало ожидать, обращение осталось без ответа.