Книга Тени тевтонов - Алексей Иванов

* * *

Склонный к театральности и драматизму, фюрер называл свою ставку «Волчьим логовом», но в оперативных документах она значилась как «объект „Озеро”». Гауляйтер Кох считал большой удачей, что ставка находится в его владениях. Она укрывалась в мазурских лесах неподалёку от городишка Растенбург. За минными полями, линиями дотов и ограждением из колючей проволоки под старыми деревьями, будто гигантские ледниковые валуны, лежали два десятка бетонных бункеров. Их упрощённые, сглаженные формы напоминали даже не пирамиды фараонов, а зиккураты шумеров, посвящённые Мардуку, Ниргалу и Таммузу. Впрочем, фюрер и сам ощущал себя демиургом. Управление государством казалось ему делом слишком приземлённым. Нет, он повелевал великими стихиями, ходом времён, дрейфом континентов. А его подчинённым дозволялось бороться друг с другом, как младшим богам.

Заложив руки за спину, фюрер шёл по дорожке от своего бункера мимо офицерского казино к бункеру фельдмаршала Кейтеля. Кох приотставал на полшага. Дорожка была пятнистой от солнца, просеянного сквозь листву.

– Кох, вы должны помириться с Розенбергом! – не оглядываясь, говорил фюрер. – Хватит соперничества! Я устал от интриг! Мои силы на пределе!

Нервное лицо фюрера страдальчески дёрнулось.

– Ради нации я живу в этой бетонной тюрьме как аскет! Сплю на жёсткой койке солдата! Ем из одного котелка с охраной! Я два года не был в опере!

Фюрер повертел головой, словно освобождал свою шею от петли.

– Простите, мой фюрер, – смиренно ответил Кох.

Розенберг был рейхсминистром восточных территорий. Кох подчинялся ему как рейхскомиссар Украины, но как гауляйтер имел доступ к фюреру поверх Розенберга и добивался таких преференций, какие рейхсминистр не одобрил бы никогда. Например, Кох вывозил ценности с Украины не в Германию, а к себе в Восточную Пруссию, и немалая часть этих богатств оседала в фонде «Эрих Кох Штифтунг». Розенберг знал, что Кох – мошенник.

– Между мной и Розенбергом существуют некоторые разногласия, – осторожно сказал Кох. – Разрешить их можете только вы, мой фюрер.

– Какие разногласия могут быть у борцов за общую идею?

– Я полагаю, что из польских территорий, которые не вошли в генерал-губернаторство, следует организовать что-то вроде Польского государства…

Этот замысел Кох вынашивал уже давно: если он создаст и возглавит такое государство, то избавится от контроля и доносов Розенберга.

– Вы фантазёр, Кох! – почти закричал Гитлер. – Польша?! Я не знаю такой страны! Где она? Покажите мне! Польши не существует! Польского народа не существует! Это историческое недоразумение!.. Для германской нации нет других народов, есть только другие территории!.. Усвойте это, Кох!

– Прошу прощения, мой фюрер! – снова поспешно извинился Кох. – Я выразился недостаточно ясно… Конечно, я не имел в виду бывшую Польшу… Можно я объясню это просто – как сам понимаю?..

– Уж извольте! – язвительно и недовольно ответил Гитлер.

Они повернули назад от бункера Кейтеля, укрытого маскировочной сетью с листвой из бакелита. Охрана объекта меняла сети в соответствии с сезоном: весной и летом листва были зелёной, зимой – серой, осенью – жёлто-бурой.

– Я думаю, что рейх должен возродить государство Тевтонского ордена – страну немецкого господства на северо-востоке, – сказал Кох. – Для нас, жителей Восточной Пруссии, это дело чести, восстановление исторической справедливости. Вы сами говорили, мой фюрер, что СС – рыцарский орден нашей эпохи. Давайте вернём этому ордену его собственность!

– Какую? – быстро спросил Гитлер.

– Часть рейхскомиссариата Остланд и рейхсгау Западная Пруссия.

– Вы хотите обобрать не только Розенберга с рейхскомиссаром Лозе, но и гауляйтера Форстера? – усмехнулся Гитлер.

– Такова историческая правда, – важно ответил Кох. – К тому же вы знаете, мой фюрер, что я был против передачи в рейхсгау Форстера моих провинций Мариенбург и Мариенвердер.

Гитлер задумался.

– Кто вас надоумил, Кох? – с подозрением спросил он. – Вы – рейнский немец. Откуда вам знать историю Тевтонского ордена?

– Восточная Пруссия стала моей родиной!

Восточная Пруссия, по сути, и являлась державой Тевтонского ордена. В 1525 году тридцать седьмой магистр Ордена Альбрехт Бранденбургский-Ансбах перешёл из католичества в протестантизм и преобразовал орденское государство в светское герцогство Пруссия со столицей в Кёнигсберге.

– Я задал вам ясный вопрос! – раздражённо сказал Гитлер.

– Моим консультантом является доктор Козловский, – признался Кох.

– А, тот безумец из банды Пилсудского? – сразу вспомнил Гитлер.

Ещё до Первой мировой краковский студент Леон Козловский вступил в революционную организацию подпольщика Пилсудского. Во время войны сражался в легионе будущего диктатора. Пилсудский запомнил добровольца. В 1930 году Козловский получил приглашение войти в правительство Польши.

Через четыре года профессор археологии из Львова стал премьер-министром. Но в кресле премьера он просидел весьма недолго: его вытеснили соперники. Козловский был уязвлён вероломством коллег, однако оспорить ничего не мог – Пилсудский умер. Козловский вернулся во Львов. Осенью 1939 года город заняли большевики. Они арестовали бывшего главу правительства панской Польши, и два года Козловский провёл в самых страшных тюрьмах.

Его освободила война. Козловского отправили в штаб генерала Андерса, который в глубине России собирал польскую армию для борьбы с немцами. А Козловский не верил в победу над Германией. Он мечтал вернуться к власти над Польшей под крыльями германского орла. Из степей Заволжья он бежал к немцам: преодолел тысячевёрстный путь по чужой стране и в районе Тулы перешёл линию фронта. Появление Козловского в рейхе стало сенсацией.

– Чего хочет этот неудачник? – спросил фюрер у Коха.

Кох усмехнулся. С Козловским ему всё было ясно.

– Хочет власти, мой фюрер.

Козловский надеялся возглавить коллаборационистское правительство, однако нацисты не удостоили Польшу такой чести. Нацисты расчленили её и разделили куски между несколькими гауляйтерами, а центральную часть объявили генерал-губернаторством. И губернатор Франк не желал уступать свою власть какому-то бродяге. В Берлине Козловского поселили в роскошном отеле «Алемания» и дали работу по профессии – в Этнографическом музее.

О беглом премьере вспомнил Геббельс: на ямах Катыни ему потребовался свидетель-поляк. Изучая документы расследования, Козловский наткнулся на сына старого друга. Мысли покатились – Теось, проклятие, Лигуэт, Орден… Козловского осенило: надо предложить немцам не марионеточную Польшу, а государство Ордена! Ведь рейх может восстановить исторические владения тевтонцев на землях Поморья! С этой идеей следовало обратиться уже не к Франку, а к Эриху Коху. Если Кох будет магистром новотевтонской державы, то Козловский станет Великим Комтуром. Почти премьером, как и раньше.