Книга Опасные игры - Карина Хэлли

Спроси у своих новых приятелей, подумала я. Надо было бы перестать считать, что Кэмден заключил сделку с дьяволом, но мне мешала моя паранойя. Такого понятия, как излишняя осторожность, для меня не существовало.

– Отмывать твои деньги, – сказала я, резко сворачивая влево.

– Ты умеешь? – спросил он. Я криво ухмыльнулась.

– Естественно. Я же аферистка. Все чеки, с какими я имею дело, грязные.

– Грязные дела дорого оплачиваются?

– Ну, задёшево я ничего не делаю. Даже это. Положи телефон на приборную панель.

Он ошарашенно посмотрел на меня.

– Что?

Я указала на приборную панель.

– Положи телефон сюда. Я не хочу, чтобы ты тайком писал сообщения.

Повисла тишина. Краем глаза я смотрела на Кэмдена. Вид у него был совершенно сбитый с толку.

– Ну чего? – раздражённо спросила я. – В чём проблема?

– Ты мне не доверяешь? – возмутился он. Я фыркнула.

– Нет. Представь себя на моём месте и скажи, ты доверял бы самому себе?

– Да, – тут же ответил он. – На твоём месте доверял бы.

– А я-то думала, у меня завышенная самооценка, – пробормотала я.

– Я не собираюсь тебя продавать.

– Держишь про запас на чёрный день?

– Теперь всё изменилось.

– Нет. Я по-прежнему не могу уйти от тебя, как бы ни старалась, – подчеркнула я. – Я у тебя на крючке, и не думай, что я могу об этом забыть. Я готова поклясться, что ты переслал себе это фото. Тебе ничего не стоило покончить со мной одним нажатием на кнопку. Если бы ты сдал меня копам – сдал своему папаше, – ты не получил бы денег и не смог бы смыться. Теперь у тебя есть деньги и возможность получить ещё. – Я горько вздохнула. – Я тебе не нужна. И я ещё никогда не была так глубоко в дерьме, как теперь.

– Я сделал тебе больно?

– Что?

Он повторил вопрос. Его голос был резким.

– Я сделал тебе больно?

– Если речь о физической боли, то нет. Если о душевной – да.

– В чём это выражалось?

Я закусила губу, стала смотреть на дорогу, на знаки. Мне не нравился ход этого разговора.

– Ты наговорил мне кучу гадостей.

Кэмден покачал головой и пробормотал, глядя на проносившиеся мимо бесконечные ряды алебастра и кирпича:

– Невероятно. Ты пыталась ограбить меня, Элли. Я имею полное право говорить гадости. Полное право.

– Ты сам себя оправдал? – поддела я.

– Да. – Он вздохнул, вынул телефон из кармана и положил на панель. – Пожалуйста. Можешь забрать себе, всё равно не собираюсь им пользоваться. Я не сделал тебе больно и не собираюсь.

Помедлив немного, я сунула мобильник себе в лифчик. Мне стало немного спокойнее, но всё же я не позволяла себе довериться ему. Нужно было проехать ещё немало миль и убедиться, что за нами не следуют по пятам подозрительные машины, прежде чем я наконец могла бы расслабиться.

Проехав Палм-Вэлли, я повернула на восток.

– Следи, не висит ли кто на хвосте, – велела я Кэмдену, хотя понятия не имела, что делать, если висит.

Он повернулся и стал смотреть в заднее окно, уже, к несчастью, покрытое толстым слоем пыли. Чёртова пустыня. Всё превращается в пыль. Посмотрел в боковые окна, я тоже. Было где-то час тридцать, движение не слишком большое. Если за нами кто и ехал, их легко было заметить, хотя, наверное, мы не узнали бы об этом, не остановив машину.

Спустя час мы добрались до автозаправки в Видал-Джанкшен. Пока Кэмден платил, я вынула из лифчика телефон и проверила его сообщения. Ему писали несколько клиентов и Пафосный Нео, который хотел обсудить следующий концерт. У меня защемило в груди при мысли о том, что все эти клиенты и группа теперь вычеркнуты из жизни Кэмдена. Он даже не смог с ними попрощаться.

Я обвела глазами автозаправку на предмет чего-нибудь подозрительного. Мы были у чёрта на рогах, в задрипанном Видал-Джанкшене, со всех сторон окружённом автострадами. При этой мысли у меня по коже побежали мурашки. По крайней мере, машин и людей тут было мало, и я без труда заметила бы, если бы что-то пошло не так. Но, кроме семьи, которая выбралась из фургона, громко переругиваясь, ничего примечательного тут не было.

Я проверила и свой телефон. Мне хотелось быть на связи с дядей Джимом, просто чтобы знать, что у него всё в порядке. В последнем сообщении я благодарила его за гостеприимство, врала, что поехала к друзьям, живущим на побережье, и, может быть, мы скоро увидимся. Очень милое сообщение. Он ответил лаконично:

«Береги себя, Элли».

На этот раз я написала:

«Привет, дядя! Как оно всё?»

Подождала немного и, заправив машину, убрала телефон на место. Я надеялась, что он сразу же напишет: «Нормально, а у тебя?», но он, видимо, был занят своими пальмами. Здесь, в заднице мира, было солнечно, а в Палм-Вэлли – гораздо прохладнее, что существенно облегчало уборку урожая.

– Готова? – спросил Кэмден, выходя из магазина с полной сумкой какого-то дерьма. Какого, я понятия не имела, но что, кроме дерьма, можно купить на автозаправке? Я надвинула на глаза солнцезащитные очки.

– Ты весь магазин скупил?

– Просто немного еды нам в дорогу, – объяснил он, садясь на пассажирское место.

Я немного расслабилась. Мне было хорошо в тени, где солнце не так сильно нагревало кожаные сиденья. Кэмден открыл сумку и явил миру две упаковки вяленой говядины, кукурузные хлопья, чипсы, крекеры, семечки, сушёные ягоды, медово-горчичные крендельки, конфеты с арахисом, несколько банок «Рэд Булла» и банан.

– Банан тебе, – заявил он.

– Ну его на хрен, лучше дай кукурузных хлопьев, – ответила я и взяла пачку, а также сушёные ягоды и банку «Рэд Булла». Кто, чёрт возьми, ест бананы, убегая от погони?

Я включила Dead Weather, «Treat Me Like Your Mother», и колонки застучали нестройными битами.

– Подходящий трек в такой ситуации? – удивился Кэмден. Мы ехали на север, где краснели песчаные дюны.

– Веселись, когда есть возможность, – ответила я с улыбкой. Я любила дорогу. Только в пути я чувствовала себя относительно свободной. Стала подпевать, изо всех сил стараясь подражать Элисон Моссхарт, – и, надо сказать, довольно удачно. Я обожала слушать эту песню, особенно убегая от погони, – то есть почти всегда.

И, к моему удивлению, когда началась партия Джека Уайта, Кэмден ко мне присоединился. Я смерила его одобрительным взглядом, удивившись, что он знает слова, и вскоре мы уже горланили песню на два голоса, отчаянно мотая головами, по слогам кричали: «Ма-ни-пу-ли-руй». Эта ирония от меня не укрылась.