Книга Джокер - Феликс Разумовский

Между тем дверь в кладовку скрипнула снова. Показался ПётрПетрович — в левой руке он нёс папку, правой вытирал рот. Рот был тонкогубый,безвольный, растягивающийся в довольной ухмылке, папка — внушительная, красная,с суровым грифом: «Совершенно секретно. Хранить вечно».

— Ну-с, товарищ стажёр, давайте-ка покончим сформальностями. — Куратор подошёл к разделочному столу, смёл на полошмётки, положил папку и неожиданно бодро подмигнул. — Читайтевнимательно, подписывайте, где надо. Вот ручка.

После визита в кладовую он резко переменился. Как-то разомподобрел, сделался проще, в глазах появилось нечто человеческое. Он даже вродебы стал выше ростом — скинул, видимо, с плеч бремя субординации.

— Есть читать внимательно. — Варенцова подошла,вытерла руки, развязала бантик завязок. — И подписывать, где надо.

В папке был белоснежный, похрустывающий, как стобаксовая купюра,лист бумаги. На нём имелся герб, всё тот же суровый гриф и с десяток пунктов,где Варенцовой грозили, если вдруг что не так, снять с плеч погоны вместе сголовой. Документ был составлен с умом и по идее создателей должен былпробирать до нутра. И пробирал, наверное, но только не Варенцову. «Ну снимут,дальше-то что? Большая потеря…»

Не дрогнув, поставила она подпись (а если бы предполагалось,что дрогнет, навряд ли бы её сюда пригласили), вернула папочку Петру Петровичу,и тот понёс страшный документ назад в кладовку. Оттуда он возвратился не скоро.И опять — вытирая рот. Зачем-то подмигнул Оксане, покашлял, важно подошёл ккотлу, помешал, взял пробу, сплюнул на пол, сказал: «Несолёно» — и началсекретный разговор.

Само собой, начал тактично, издалека тщательно дозируяслужебную информацию. После двух визитов в кладовую дозировать ему явносделалось трудновато, но он не сдавался.

Из его речи Оксана вскоре узнала, что в мире, оказывается,полным-полно всякой сволочи. («В самом деле? — вежливо кивала Оксана. —Кто бы мог подумать, вот ужас-то».) «Алькайда», Бен Ладен, ваххабиты… И такдалее, на каждую букву алфавита по несколько штук, всех сразу и не упомнишь.Однако главное зло, сказывается, не в них. Есть нечто существенно худшее. Иоткуда растут ноги у этого существенно худшего, до сих пор выяснить не удалось.

Поначалу всерьёз грешили на инопланетян, но версия непрокатила. Тут, как выяснилось, думать надо было не о том, как вперёд всехинопланетные технологии к рукам себе прибрать, а о том, как всем вместеспасаться. Так что Кремль и Капитолий, посовещавшись, пожали ручки и учредилиинтернационал. Наши, ваши — теперь все свои, потому что люди. Максим вотМаксимович, к примеру, американец, даром что по-русски — хоть диктором нацентральное телевидение. И не простой американец, служил генералом признаменитом Ангаре-51.[84] Майор-истопник приехал из Англии, асам Пётр Петрович происходил из-под Пскова.

(«Тьфу на тебя, — подумала Варенцова. — Тоже мне,выискался скобарь. Не такими Петрами Петровичами Псков веками стоял…»)

— Ну вот, значит, так, товарищ стажёр, в такомразрезе, — закругляясь, сказал он. — Мы псковские, мы прорвёмся… —И принюхался к запахам из кормового котла: — Ну и шибает! Готово, наверное…

Сноровисто взялся за гигантский ковш, крякнул и принялсяналивать варево в мятые и замызганные вёдра. Наполнив десяток, их поставили натележку и под колёсный скрип вывезли к шедам — остывать на ветерке.

Оксана заглянула в клетки и подумала, что сюда следовало бывозить любительниц норковых шуб. На экскурсию. Норки сидели снулые, мелкие, сизгрызенными лапами и хвостами,[85] кое-где в клетках лежалимёртвые, недавно родившиеся щенки. Их почему-то не съели.[86]Не дай Бог, если в самом управлении «Z» дела обстояли похоже…

«Не с тех здесь шкуру дерут, — сделала вывод Оксана иснова захотела врезать Петру Петровичу в бубен, от всей души. — Ну, чемурадуешься, гад? Что, шоу нравится? Цирк, блин, зверей дедушки Дурова?»

Однако Пётр Петрович вдруг погасил ухмылку, замер и как был— в ОЗК, в крагах, при огромном разливательном ковше — вытянулся во фрунт:увидел Максима Максимовича. Тот, появившись из недр разделочного цеха,баловался под русским солнышком родной американской сигарой. Надраенные берцыпоскрипывали, погоны лучились золотом, сильные наманикюренные пальцы цепкодержали бурую свежевыделанную шкурку…

— Здравствуйте, товарищи. — Он по-простомуподошел, оскалился в голливудской улыбке, доброжелательно глянул на Варенцову. —Ну, как вам, товарищ стажёр, наша придумка? Те, кто пока ещё непричастен, соспутников увидят только одно… — Рука с сигарой указала на гору смердящихтушек. — Мёртвого осла уши, ведь так здесь говорят. — И, не дожидаясьОксаниного мнения, повернулся к её куратору: — А у вас как дела?

Что именно он имел в виду — то ли инструктаж Варенцовой, толи кормление зверей, то ли нечто уже совсем запредельно секретное, Оксана так ине поняла.

— Идут, Максим Максимович, идут, — ответил ПётрПетрович и взял ковш на караул. — В самом что ни есть мажорном ключе…

— Ну и ладно. — Максим Максимович милостивокивнул, выпустил клубочком якобы ароматный дым и удалился в сторону пристани,где был ошвартован «Силайн».[87] Маленькая бурая шкуркаподрагивала в такт его шагам, казалось, в руке у генерала в агонии билсязверёк…

«Странно, на идиота вроде не похож, — посмотрела емувслед Варенцова. — Значит, я в самом деле пока ещё не всё поняла…»

Качнула головой и потянула тележку с вёдрами дальше.

Почему-то её бесконечно раздражала мысль о том, что онаоказалась под началом у бывшего американского генерала. Даже Пётр Петрович совсеми его прибабахами раздражал меньше. Может, оттого, что, будучи своим,казался худо-бедно понятным. По крайней мере, в морду двинуть ему она ужезапланировала. Эка важность, особенно после того, как она выпорола «куликовкой»судью. Спец по НЛО из штата Вирджиния был, как ни крути, совсем другойколенкор…

Вёдра между тем опустели, солнце заметно передвинулось нанебосводе, и Пётр Петрович посмотрел на часы:

— Ого, время, пора и нам подхарчиться. Товарищ стажер,обед.

Столовая, замаскированная под погреб, располагалась подземлёй и внутри была разгорожена на кабинки-кабинеты. Наверное, опять-таки радипресловутой конспирации и секретности.

Меню на первый взгляд впечатляло: борщ, плов, селёдка,блинчики, тефтели, зразы, рагу, витаминный салат. В качестве американскихвлияний присутствовали жареная индейка, гамбургеры, чизбургеры и порриджпо-ноттингемски. Оксана принюхалась к запахам, сочившимся из кухни, и подумала,что Максим Максимович здесь навряд ли питался. Хотя как знать…