Книга Лисы и львы - Инна Шаргородская

Но с той поры, увы, любовь их обрела привкус полыни.

Тайн между ними становилось все больше – потому что теперь уже Клементина сама ничего не желала знать о делах мужа. И старалась попросту не думать о том, что самый близкий для нее человек служит злу.

Она старалась как могла – ведь ее любовь по-прежнему оставалась для Идали единственным светом. Единственной связью его бессмертной души с Всеблагим Создателем.

Так они прожили еще несколько лет. А потом… Клементина начала умирать.

Ибо, принимая решение вернуться к мужу, она не понимала еще, что просто быть рядом – недостаточно, что с любимым человеком нужно разделять все его дела и заботы. Последнее же было невозможным, и это стало непосильной ношей для магической природы асильфи…

Живые картины незаметно растаяли, и в комнате воцарился прежний полумрак.

Девушки вновь увидели друг друга, стол, вино и фрукты, о которых все забыли…

И Клементина завершила свой рассказ так:

– Идали, желая спасти меня, принял великое решение – прекратить служение злу. Для того и отправился искать универсус… ведь просто так от демона не уйдешь. Но что именно он искал, я узнала лишь сегодня, потому что, уходя, он, как всегда, ничего мне не сказал. Я тоже ничего ему не сказала, но отправилась следом, в другом обличье. Ибо у меня было дурное предчувствие, и я хотела быть рядом – на случай, если ему понадобится помощь.

Остальное вам известно.

Помочь ему я не смогла. Домой он не вернулся. И мне остается лишь надеяться, что универсус он искал для себя, а не для демона, и что сейчас, надежно скрывшись от всех, даже от своего хозяина, он пытается обрести свободу.

Я же по-прежнему хочу лишь одного – быть с ним рядом. В горе – как в радости. В плену – как на свободе. В смерти – как в жизни…

Глава 13

В ту ночь Элис попросила Дуду уйти. Оставить ее присматривать за девушками в одиночестве, поскольку, мол, ничего важного для него они уже не скажут, а ей он своими дурацкими комментариями мешает слушать и думать.

Он и ушел, обидевшись.

Тем более что волшебное вино Клементины второе желание Пиви тоже исполнило, окружив ее заградительными чарами, и попытка не дать ей спать, закатив скандальчик, потребовала бы от него слишком больших усилий.

Да не больно-то и хотелось…

Перед Элис он хорохорился, конечно, но на самом деле история, рассказанная Клементиной, изрядно тронула и его. И, кружа в ночи перед гостиницей, где спали себе спокойно Кароль с Раскелем, Дуду тоже пытался думать. Сбиваясь то и дело, увы, на свои застарелые обиды.

Это походило на заколдованный круг – только подивишься тому, какая великая любовь, оказывается, бывает на свете, как тут же вспоминаешь, что тебя-то так никто не любил. Только восхитишься самоотверженностью некоторых – и невольно начинаешь сравнивать ее с эгоизмом бывшей женушки…

Да, конечно, на такую любовь способен далеко не каждый. Но чем, спрашивается, заслужил ее этот самый Идали Хиббит? Спас девушку от злодея? – ну разве что… Так ведь и сам злодей!

Угодила светлая красавица из огня да в полымя…

А ведь если бы Пиви любила его, как Клементина – Идали, он бы… он бы, может, и ответил взаимностью! И не пришлось бы ей тогда прибегать к проклятым чарам…

Что-то было в этой последней мысли, какое-то рациональное зерно.

Дуду хмурился, пытаясь ухватить его… но не получалось. Следуя заколдованному кругу и обрывая нить, ведущую к пониманию, накатывала то привычная жалость к себе, несчастной жертве человеческой глупости, то не менее привычная злость на бывшую жену, которая и теперь в грош его не ставит.

Однако столь же привычно упиваться этими чувствами у него сейчас не получалось тоже.

Что-то мешало. Возможно, камень поперек накатанного пути, оставленный той самой не ухваченной мыслью…

* * *

В ту ночь Диона Физер обнаружила, что кошки, помимо уникального чутья на универсус, наделены еще одним, по меньшей мере, чудесным даром – уменьем спать за неименьем других занятий. И время заточения в ванной, которое в любом ином облике тянулось бы для нее целую вечность, прошло более или менее незаметно.

А утром ее выпустили – правда, для того только, чтобы она тут же перешла в руки Раскеля. Цепкие, надо сказать, руки, реагирующие на малейшее движение. И неласковые.

Капитан Хиббит держал ее гораздо бережнее. И даже машинально почесывал за ушком, покуда Раскель по его приказанию превращал свое цыганское одеяние в нечто, как выразился капитан, «цивильное». Диону так и тянуло замурлыкать…

Процесс переодевания аркана несколько затянулся.

Первый вариант, им предложенный, – штаны и куртку из черной кожи, сплошь в заклепках, алую бандану и казаки, – капитан категорически забраковал.

– Оно весьма брутально, конечно, – сказал, – но при твоей наглой роже каждому второму захочется дать тебе в глаз. Исключительно для самоутверждения. Даже мне охота, хоть я давно уже самоутвердился.

Диона мысленно согласилась с ним. О рокерах она ничего не знала, но при виде этого наряда ей вспомнилось другое земное развлечение – коррида. Только быков в такой косынке и дразнить…

– Давай-ка что-нибудь попроще, – потребовал капитан. – Под серую мышь желательно. Можешь на меня равняться.

Раскель оглядел его с ног до головы и хмыкнул.

– Мышь от кутюр?…

– Ох, какие мы слова знаем, – протянул Кароль. – Никак в Парижах бывали-с?

Аркан не ответил. Снова пробормотал заклинание и предстал в новом виде – в джинсах, рубашке, пуловере и ботинках, сделавших бы честь любому модельному дому.

– Получше, – одобрил капитан. – Но я бы обошелся без красного. Совсем.

Раскель тяжело вздохнул, сменил цвет пуловера на синий.

– Так пойдет?

– Вполне, – кивнул Кароль. – Если ты, конечно, снимешь с шеи монисто. Да, и про тулуп не забудь – сделай из него дубленку, вроде моей. И сума твоя ни к селу ни к городу…

– Там много нужного, – насупился аркан.

– Преврати ее в рюкзак, – посоветовал капитан. – Черный. Буйны кудри неплохо бы в хвост забрать. И побриться не мешает…

Диона затосковала.

«Бережные» руки стиснули ее стальной хваткой, стоило только шевельнуться. Надежды вырваться никакой.

Пустить в ход когти? И зубы?… Но дверь закрыта, окна тоже. Поймают все равно… Подождать, пока не выйдут на улицу? Но там ее опять надежно упрячут за пазуху. К тому же с аркана станется и по голове дать, начни она барахтаться. Пробовала уже, чуть шею не свернул, паршивец…

Капитан Хиббит был, похоже, настроен весьма решительно. Буквально лезть к черту в зубы. Мысль об этом приводила Диону в ужас, но что тут сделаешь? Будь у нее возможность общаться с ним телепатически, она бы, уж конечно, прожужжала ему все уши, фигурально выражаясь, пустила бы в ход всю силу убеждения, весь свой немалый опыт – психолог, как-никак. Докопалась бы в конце концов до причины, заставляющей его отказываться от помощи, посулила бы, и вполне искренне, все блага, земные и небесные…