Книга Хранящая прах - Властелина Богатова

— Хочу только тебя… Тебя одну… И больше никого, — вырывались рывками вместе с его стоном горячие слова, заставляя трепетать всю, как листву от дождя. — Ты возрождаешь мою жизнь, стираешь в прах и снова обжигаешь. Я хочу, чтобы ты… цвела для меня… всегда, — шелест голоса Вихсар забирался под самую кожу, — Сугар, — скользнул губами по соленым губам княжны, собирая растекающуюся по телу негу, провел большим пальцем по ее горящим от поцелуев губам, проникая в нее быстрее и резче.

Мирина почувствовала, как горячо сделалось между бедер и влажно, охватила его ногами, приподнимая бедра, чтобы ощутить его полнее в себе. Захлестнула сладкая волна, проливаясь нектаром от живота одновременно вверх и вниз, растекаясь дрожью по всему телу. Губы Вихсара опустились по подбородку к шее, накрыли трепыхавшиеся жилки, собрав проступившую сладкую испарину, ладони скользнули на бедра, сжали — Вихсар огладил живот, а потом с несдержанной дробящей дрожью в руках с силой прижал княжну к своему разгоряченному до накала телу, остановился.

Какое-то время Мирина лежала недвижимо, слыша шум внутри себя и биение сердец. А потом Вихсар пошевелился, и они сплелись, как два стебля на ветру, вцепившись друг в друга, вжимаясь и лаская, и больше не выпуская.

Мирина все еще вздрагивала, томительно тянуло между бедер, она уткнулась в грудь Вихсара, тщательно перемотанную лоскутами и густо пахнувшую целебными травами. Коснулась ткани осторожно, но тут же ее руку перехватил Вихсар, поднес к своему лицу. Мирина ощутила горячее сухое прикосновения его губ на своей пальцах, чувствуя, как на подушечках дрожит дыхание мужчины. Он выпустил их, огладил ее скулу, подбородок, склонился в полумраке, поймал ее губы.

— Я никогда не приручу тебя, — обожгло его дыхание, края его губ скользнули по щеке, оставляя жгучий след, Мирину будто закружило листопадом. — Ты всегда будешь для меня гордой княжной, моей Сугар.

Мирина тихонько хмыкнула.

— Что означает это имя? — огладила его шею, тронув пряди темных волос, перебирая их пальцами, такие гладкие, пахнущие степными травами.

— Так называют звезду, что мерцает на севере.

Мирина снова хмыкнула — как просто, а она и не догадалась даже, хотя много раз он заговаривал о том.

— Спи, тебе нужно отдохнуть. Иначе… — он провел широкой ладонью по талии, соскользнув вниз живота, — не удастся.

Мирина и не хотела спать — от его прикосновений завязалось внутри живота желание, опалив и растекшись по бедрам.

— А ты?

Она ощутила, как его губ коснулась легкая улыбка, хотела поднять голову, чтобы заглянуть в его глаза, но не смогла, все тело разомлело и отяжелел в его руках.

— Я буду оберегать твой сон.

— Они ведь ждут, — сказала Мирина, слыша глухие голоса, что просачивались внутрь натопленного до жара шатра.

Вихсар погладил ее плечо мягко.

— Пусть, об этом ты не должна волноваться.

Мирина все гладила его руку, очерчивая бугорки вен и шрамов, больших и не очень. Вбирая его тепло, и сама не заметила, как провалилась в сон, на этот раз безмятежный, спокойный в его руках, охраняемый его заботой, и что-то новое, едва уловимое зарождалось внутри нее, в еще не осознающем усталом уме. Впервые она ощущала себя в надежности, как дома, в спокойствии. Закрыла глаза всего на миг, а когда открыла было уже темно шатре, горели повсюду в глиняных светцах огни, что играли мягким светом на тканях и деревянных распорках. Мирина хотела было пошевелиться, чувствуя спиной жар тела Вихсара, как он вдруг огладил ее плечо, прошелся костяшками по скуле, и жаркое дыхание обожгло шею — хан так и не сомкнул глаз, словно стерег, когда она проснется, и от этого стало тесно в груди — она действительно ему нужна. Зарывшись в волосах, он втянул в грудь их аромат, прерывисто выдохнул — в этом жесте читалось скрытое, едва сдерживаемое желание.

В солнечном сплетении разлилось что-то теплое, хлынув к рукам и ногам, что даже ступни и ладони закололо. Вихсар понял уже, что она не спит, убрал налипшие волосы с ее шеи, прильнув губами. Мирина прикрыла ресницы от прокатывающего от его поцелуя удовольствия — так хорошо ей еще никогда не было. Он обхватил ее щеку ладонью, пронизывая у виска волосы, вдавился бедрами в ее поясницу. Мирина сполна ощутила его возбуждение — это было красноречивей всяких слов.

— Проснулась?

— Да.

— Лежи так.

Остатки сна слетели с нее, как капли воды, когда Вихсар сдавил ее грудь, прижал Мирину к себе плотнее. Она, прильнув к нему спиной, выгнулась призывно — тело само поступало так, как того требовалось, отзываясь на его страстное, полное огня желание. Вихсар подхватил ее под колено, она явственно ощутила его вздрагивающую в возбуждении плоть на своем лоне, и следом легкий толчок — он заполнил ее. Мирина откинулась на постель, позволяя Вихсару сначала плавно и скользяще проникать в нее, потом быстрее, доводя до бурного всплеска — такого яркого, ослепляющего, что окружение на миг исчезло, оставив только растекающуюся по телу негу. Вихсар склонился, прижавшись губами к шее сзади, оставляя на плечах россыпь мурашек. Томительное погружение было глубоким и упоительным, оно растянулась в бесконечность. За пеленой тумана она слышала рваное дыхание Вихсара, его порывистые твердые движения, под напором которых сложно было удержаться, запрокинула руку ему за шею, притягивая к себе плотнее.

— Сугар… — выдохнул он, в исступлении продолжая двигаться, вбиваясь в ягодицы пахом, проникая до влажной глубины. Она прильнула к его губам, вбирая не стон, а глухое рычание, ощущая, как удовольствие тугой волной прокатилось по его сильному и твердому, как сталь, телу. Он сдавил ее талию и остановился, дыша рвано и судорожно, а она с упоением вбирала его дробящую свинцовой тяжестью блажь.

Прошло какое-то время, пока Мирина через густой туман различила посторонние звуки за хоть и стенкой, но тонкой — наверняка было слышно многое. Сжалась. Забыла совсем про Немею, да и голос знахарки раздался следом. Вихсар тихо засмеялся, и Мирина совсем опешила, от того, что слышала его волнующий поддевающий изнутри смех так редко. На опутанном темными прядями лице сверкнули белые зубы, он охватил ее за плечи, переместившись так, что она мгновенно оказалась под ним — откуда столько силы в нем с такими увечьями? И раньше замечала эту мощь со стороны, теперь она будто сквозь нее проходила, пронизывая до нутра. Обхватила его широкие плечи, огладив спину, ноги их сплелись, и кожа: ее — гладкая и его, от волос колючая — щекотно. Вихсар, глядя на нее, вдруг перестал смеяться, и красивая улыбка его таяла, а глаза, напротив, загорелись огнем, хоть Мирина и понимала, что это отражаются языки пламени из светцев, да только так завораживали, что забылась на миг, растворяясь в этом пламени.

— Пугливая, скромная Сугар, — уголки его губ дрогнули в легкой усмешке, обезоружили совсем, она потянулась к нему, погружаясь в черные омуты, а Вихсар обхватил ее затылок, прижался в поцелуе горячем, чувственном, что, не успев остыть, княжна зажглась вновь огнем, не чувствуя утомленности.