Книга Малефисента. История темной феи - Серена Валентино
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гримхильда наконец осознала все – лучше, чем это сделал бы любой другой:
– Я понимаю тебя. И я с тобой согласна.
– Согласна?! Правда?!
– Правда. Если ты действительно полагаешь, будто есть хоть малейший шанс, что она унаследовала твою силу, то ты обязана защитить ее. Ни в коем случае не дай ей проснуться, даже если для этого тебе придется убить принца Филиппа.
– Спасибо тебе, мой друг.
– Иди же спасай свою дочь!
Владычица тьмы
Лучше всего Малефисента чувствовала себя в подземельях своего замка, где она творила магию. Важную магию. Ее подручные всегда находились здесь же, танцуя в зеленом пламени, пока она с нежностью поглаживала своего любимца Диаваля. Малефисента сосредоточилась на том, чтобы выгнать из головы все лишнее – все и всех. В последние дни она позволила себе стать слишком уязвимой – и ее тут же предали. Нет, она должна оставаться одна. Она принадлежит воронам – этим существам, которые тоже танцуют сейчас в ее честь. Она принадлежит им, а они исполняют ее волю. Понемногу она начинала чувствовать себя как раньше, еще до того, как отправилась в королевство Морнингстар. Здесь, в ее доме, было место ее силы, и могущество постепенно возвращалось к ней в полной мере. И все же, даже ощущая себя темной феей, она снова и снова возвращалась к вопросу: так ли уж ей обязательно убивать принца?
Пока ее помощники танцевали в языках пламени, она размышляла о Филиппе, заточенном в своей одиночной камере, и ее ненависть к нему все росла. Он – главная угроза безопасности ее дочери. А она готова на все, чтобы смести с лица земли любого, кто станет угрожать ей. Любого, из-за кого Аврора может стать таким же монстром, как она сама. И, поглаживая оперение Диаваля и любуясь танцующими птицами, она решила, что, пожалуй, пора нанести принцу визит.
– Какая жалость, что принц Филипп не может присоединиться к нашему веселью. Давай-ка навестим его в подземелье. Надо же как- то его подбодрить.
Диаваль полетел впереди нее по длинному коридору, где несли охрану помощники темной феи. Потом они спустились по узкой винтовой лестнице, которая обвивалась вокруг восточной башни и уводила глубоко в подземелья замка. Там, в сыром и сумрачном каземате, Малефисента велела своим приспешникам заточить принца. Диаваль уселся на каменную колонну, наблюдая, как Малефисента отпирает отмычкой тяжелую дубовую дверь, которая открылась с натужным скрипом. Принца Филиппа она застала в том положении, в каком и ожидала: прикованный цепями к стене, он сидел, опустив голову, измученный и несчастный. Неужели она действительно собирается это сделать? Неужели она убьет его? Неужели она уже полностью вжилась в роль темной феи, владычицы зла? Впрочем, она ведь уже давно смирилась с этим. «Так было предопределено. Так и должно было случиться».
– Право, что с тобой такое, принц Филипп? Что это ты нос повесил? Ведь тебя ожидает великолепное будущее. Тебе предстоит стать героем волшебной сказки! – Владычица зла поводила рукой над шаром, венчающим ее посох, чтобы в нем принцу явилось его будущее. Поразмыслив, Малефисента решила, что ей совсем не обязательно исполнять свою роль в точности как предписано. Можно ведь попробовать и другой путь. Оставить принца в живых – и в то же время надежно обезопасить свою дочь. И тогда, может быть – а вдруг? – Малефисента тоже сумеет сохранить себе жизнь. – Видишь? Это замок короля Стефана. А вон там, в самой высокой башне, грезит о любви принцесса Аврора. Но что это? Вот забавная прихоть судьбы: это ведь та самая девушка-селянка, покорившая сердце молодого принца. И она хороша, словно солнечный свет, – нараспев продолжала Малефисента. – что играет на золоте пышных волос. И прекраснее губ ее розовых нет, превзойдут они нежностью венчики роз. Спит она беспробудно, пока длится плен, но для верного сердца и век – словно день. Распахнутся врата, и откроется путь, гордый принц на коне устремится вперед, чтоб на спящую Розу с любовью взглянуть, чтоб к губам прикоснуться, сладким как мед. Пусть любви поцелуй всем докажет однажды, что любовь побеждает любые преграды. – Малефисента сама улыбнулась, наслаждаясь безупречностью своего злодейского плана, и зашлась хохотом, увидев, как отчаянно забился в цепях принц, догадавшийся, что темная фея намерена продержать его в темнице все сто лет. – Ну же, лети ко мне, мой дружок, – поманила она Диаваля. – Не будем отвлекать нашего принца от радостных мыслей. Какой же сегодня славный денек выдался! – Снова закрыв за собой замок в тяжелой двери, она блаженно вздохнула от нахлынувшего облегчения. – Наконец-то я хорошенько высплюсь. Впервые за шестнадцать лет.
Малефисента неспешно зашагала обратно к себе в башню. На душе у нее было спокойно: теперь ее дочь в безопасности. Ей хотелось просто спокойно посидеть и подумать. А еще обсудить свой план с Гримхильдой – интересно, согласится ли она, что Малефисента сделала правильный выбор, оставив принца в живых. Но вдруг Диаваль издал ужасный пронзительный вопль, и до Малефисенты донесся лязг оружия. Она решила, что это ее необузданные приспешники устроили драку между собой.
– Тихо! – крикнула она. – Диаваль, скажи этим болванам, чтобы они... Ах! Нет!
«Моя драгоценная птица! Мой старый друг!»
Но Диаваль уже обратился в безжизненный камень. И она точно знала, кто за это в ответе.
Три добрые феи!
Конец темной феи
Аврора никак не могла понять, почему сестрички не желают сами назвать имя своей младшей сестры, чтобы она появилась в зеркале. Они просто стояли перед ней как мрачные привидения в своих истрепанных белых платьях. «Погодите. Когда это они успели переодеться? – Голова Авроры кружилась, перед глазами все плыло. – Может, мне вообще все это мерещится? Почему эти три ведьмы мучают меня?»
– Потому, моя милая, что это твой сон. Мы проникли в твой уголок царства снов, а здесь ты командуешь зеркалами. Так что давай назови имя нашей сестры! Покажи нам Цирцею!
Аврора неохотно уступила:
– Покажите мне Цирцею.
Изображение Цирцеи мигом появилось во всех зеркалах сразу, но внимание Авроры привлекло одно из них, расположенное по правую руку от нее. Та Цирцея как будто смотрела прямо на нее, и от этого по спине Авроры побежал холодок, причину которого она не могла объяснить. Что-то в этом изображении очень ее беспокоило – словно она чувствовала, что эта Цирцея способна заглянуть прямо ей в душу. Но сестры-ведьмы, похоже, ничего не заметили: они полностью сосредоточились на другом зеркале, в котором королева Гримхильда кричала на Цирцею, угрожая убить ее.
– Да Гримхильда сгниет за это в адской пропасти! – завизжала Руби, но Люсинду больше озаботило то, что происходило в одном из других зеркал:
– Тсс! Сестры, мне кажется, это еще не успело случиться. Но смотрите внимательно!
Зеркало показывало Цирцею дома, где она рылась в книгах сестричек, лихорадочно пытаясь найти что-то на их страницах. «Ох, Белоснежка! – в панике воскликнула она. – Кажется, я нашла! Я нашла то, о чем говорила Малефисента. Это колдовство!» Не отводя глаз от зеркала, ведьмы смотрели, как бледнеет Цирцея. Вид у нее сделался такой, словно она вот- вот упадет в обморок. «В чем дело? – встревоженно спросила Белоснежка, бросаясь к ней и кладя свою маленькую ручку ей на плечо. – Что с тобой? Ну-ка, садись скорее. Успокойся. Сейчас я принесу водички. На тебе совсем лица нет».
