Книга Неистребимый - Сергей Зайцев

На этот раз я не стал останавливаться и оборачиваться, зная уже, что все равно не увижу своего преследователя. Может быть, за мной шел невидимка? Он сохранял дистанцию, не предпринимая никаких действий, этот тайный друг или враг, останавливался и замирал, если останавливался и замирал я, и спустя несколько секунд догонял снова, когда я продолжал путь. Я никак не мог почувствовать его ауру, ни малейшего отголоска, словно звук шагов рождал сам воздух.

Не знаю, сколько продолжалась эта игра в прятки, наверное, очень долго, время здесь не ощущалось, и я почти смирился с мыслью, что придется шагать среди этих стен вечно, когда коридор расступился. Такие вещи всегда происходят неожиданно, хотя подсознательно ты неотступно ждешь этого момента – любой коридор когда-нибудь кончается, выводя или в следующий, или на простор, или в тупик…

Я остановился, осматриваясь. Шаги за спиной тут же замерли.

Глазам предстал просторный каменный колодец около тридцати метров в диаметре. С такими же гладкими отвесными стенами, от высоты которых кружилась голова. Парящий где-то там наверху, где колодец заканчивался, ровный кружок света размером с ноготь казался всевидящим оком некоего вселенского божества, равнодушно взирающего на такое крошечное ничтожество, как я. Глубина и мощь окружающих скал давила на сознание, рождала кричащее ощущение обреченности… Твердую поверхность под ногами по-прежнему укутывал лениво клубящийся туман, но в самом центре каменного колодца сквозь него сочился мягкий, приглушенный свет, превращая серый студень в теплое золотистое облако.

А вот туда мне было нельзя.

Ощущение опасности остро резануло по нервам.

Опасность таилась в самом месте, словно дикий зверь, притаившийся в засаде. Странное ощущение возникло где-то в ногах и быстро потекло вверх по телу холодными колючими иглами. Лицо и шея покрылись липкой испариной страха. Мне нельзя было туда, в это золотистое облако, но в этот момент я вдруг почувствовал, что перестал управлять собственным телом. Какая-то неведомая мне сила заставила меня сделать шаг. Другой… Жестким усилием воли я загнал панику так глубоко, что забыл значение самого этого слова. Неведомый кукольник, словно марионетку, довел меня до центра циклопического колодца и отпустил управляющие нити.

Здесь пелена тумана была толще. Золотистое сияние окутывало почти до колен. Стопы онемели от пронизывающего холода, невидимые уколы ледяных жал добрались до бедер. Нужно было отсюда убираться. Немедленно.

Туман забурлил, словно пар в кипящей кастрюле, и схлынул неведомо куда, обнажив прямо под ногами странно знакомую жуткую бездну. Глянцевая чернота полированного мрамора, в которой не отражались ни скалы, ни серое пятнышко неба, ни мое тело, завораживала, засасывала взгляд, словно зыбучий песок…

Воспоминание ударило наотмашь.

Я уже видел это когда-то. Нечто подобное. Тогда, в смертельном противостоянии на Шелте, мое сознание было захвачено шептуном-дорриксом врасплох прямо во сне, и я вдруг оказался в широком круге, окольцованный багровой стеной живого ревущего пламени, в толще которого в беззвучном сардоническом хохоте корчились гнусные образы химер – порождений абсолютного Зла. Под ногами туманными потоками струилась черная бездна, жадно пожиравшая свет пламени, над головой текла раскаленная бездна, посылавшая это пламя вниз. Место было безумно, и волны безумия пронизывали мозг, оседая в нем погребальным звоном…

Место было безумно.

Это место тоже было безумно, и я снова был в безумном сне, только почему-то понял это только сейчас, позволив себе так долго быть марионеткой в чьих-то неведомых руках. Прочь отсюда! Прочь из этого сна!

Но снизу вверх по ногам текла жаркая жгучая боль, разрастаясь и гася ледяные иглы, а я не мог сдвинуться с места, словно прикипев к нему. Мраморная Бездна жадно тянула из плоти жизненную энергию, давясь и чавкая. Так же бесшумно вернулся туман, закрутился вокруг ног стремительной воронкой. Боль уже достигла бедер, словно оголодавшая клыкастая тварь, кромсающие челюсти методично подбирались к пояснице, не оставляя после себя ни одного живого места.

Что-то рвануло меня за плечи, развернув на сто восемьдесят градусов.

Я оказался лицом к проходу, из которого шагнул в колодец.

Я был не один.

На краю жуткого колодца, среди стиснувших его плечи скальных стен стоял старик.

Вот он, мой тайный обретший плоть спутник, следовавший за мной по пятам. Морщинистое обветренное лицо, выбеленные сединой волосы, ровными прядями спадавшие до плеч. В невероятно чистой, глубокой синеве глаз – страшная, безнадежная усталость. Тело окутывал ветхий на вид блекло-синий балахон, спадающий к ногам свободными складками. Тонкие узловатые пальцы обеих рук крепко сжимали посох – простую деревянную палку высотой в рост. Чувствовалось, что необходимость держать спину прямой требует от него предельных усилий. Как же он смог так неуловимо следовать за мной? Кто он – друг или враг? Силы Неба, о чем я – да какая мне разница… Боль поглощала все мысли. Внутри все дрожало от муторного напряжения, каждая жилка вибрировала от боли… Нужно проснуться. К дьяволу все это безумство! Боль была слишком сильной, чтобы выносить ее даже во сне.

– Возьми себя в руки. – Низкий и чистый голос старика гулко разнесся среди исполинских стен. Странно. Губы его при этом не шевелились. Мыслеречь здесь была ни при чем. Я слышал именно голос, звук. – Ты должен это сделать. Тебе дана Сила, так используй ее на благо людям, не трать ее зря. Не превращай свою жизнь в бессмысленный фарс!

Я с усилием разомкнул одеревеневшие губы.

– Не понимаю, о чем идет речь…

– О спасении этого мира. – Пронзительно-синие глаза гневно сверкнули под выцветшими бровями, посох в руках качнулся. – Все ты прекрасно понимаешь.

Боль. Она поднималась все выше. Я стиснул зубы. Процедил, часто прерываясь, чтобы набраться сил и выдавить следующее слово:

– Пять лет назад… я как-то спас один мир. И после этого перестал… быть уверен в том, что остался… человеком. Физически… Что мне этот мир? У него нет на меня… никаких прав…

Старик закрыл глаза. Лицо его приняло отрешенное выражение. Среди стен снова заплескался его голос:

– Ты все равно умрешь. Но твоя смерть могла бы принести огромную пользу для остальных.

– Сожалею… – с трудом ответил я. – Это не мой путь… Лучше помоги мне… выбраться… отсюда.

– Хорошо, – На морщинистом лице снова сверкнула синева глаз. Он шагнул на дно колодца, сразу погрузившись до колен в туман, и, тяжело опираясь на посох, приблизился. На краю золотистого облака, когда до меня оставалось всего два шага, он остановился. Оторвав одну руку от посоха, старик опустил ее, встряхнул, снова поднял и протянул в мою сторону. Побелевшие от напряжения пальцы теперь сжимали рукоять ножа, обратив ко мне длинное широкое лезвие с двусторонней заточкой. Широкий рукав балахона соскользнул с запястья, по бледной коже из-под выцветшей ткани медленно потекла слабо светящаяся субстанция. Облекла кисть, скользнула по гладкому полированному железу, тягуче закапала вниз с острого кончика, прожигая дымящиеся отверстия в золотистой плоти. Поверхность тумана вздрагивала от каждой капли, словно живое существо.