Книга Отбор против любви - Александр Верт

Как не странно, бывший демоноборец даже не обиделся, когда потом узнал, кто такой Рио и почему именно так Гарпий его называл, только потрепал его черные волосы и усадил за очередной учебник. Наверно именно поэтому было так страшно понимать, что Ран отвернулся от него сейчас.

– Прости, – сказал маг, приведя его в эту комнату. – Альбера сказала тебя защитить. Цепи обещала снять, но пока явно придется посидеть тихо, справишься?

Гарпий только кивнул, тогда маг быстро осмотрел его бок и, убедившись, что там нет ничего серьезного, выдал бинты и исчез, сказав, что ему нужно идти.

Позаботиться о собственной ране Гарпий действительно мог, но что делать с взбунтовавшимися чувствами, он не знал.

Лежа на полу в запертой комнате, он ощущал, как горят на груди демонические знаки. Теперь он понимал, что это за странное чувство накрыло его недавно. То же самое он пережил, заглянув в глаза своего врага. Тот, видимо, испытал нечто подобное и замер. Этот демон, или вернее полудемон, заставлял демоническую кровь реагировать. Что это значило, Гарпий не знал.

«Надо потом найти его и поговорить», – решил он для себя, понимая, что Рану о подобном намерении не стоит рассказывать. Маг явно намеревался убить напавшего, ничего не пытаясь понять.

Когда в двери щелкнул замок, Гарпий тут же резко сел, ожидая мага с его вопросами. Наверняка он захочет узнать все в подробностях и о демоне-враге, и об украденной у артефактолога книге, но как только дверь приоткрылась, понял, что это не Ран.

Не разбираясь, кто это может быть, он вскочил на ноги, зная, что ничего хорошего его ждать не может, и бросился к окну, готовый прыгнуть вниз, чтобы уже в прыжке изменить человеческую форму на демоническую.

– Стой! – крикнул Маркус, закрывая дверь. – Не убегай, я тебе не враг!

Гарпий медленно обернулся, не веря, что слышит голос именно этого чудака, но в комнате действительно стоял Маркус Сил, подняв вверх руки, в одной из которых мерцал ключ.

– Я пришел только поговорить. Выслушай меня, пожалуйста, – попросил он почти умоляюще.

Гарпий отступил от окна, но приближаться не стал. Было как-то спокойней, когда между ним и артефактологом были стол и кресло. Осмотрев его внимательным взглядом, в котором блестели красные искры, полудемон с трудом спросил:

– Откуда ключ?

– Украл, – ответил Маркус, неловко улыбаясь. – Я подворовывал в детстве, – признался он, не опуская рук. – Никогда не видел своего отца. У меня была только мама. Денег никогда не было. Она бралась за любую работу, я тоже пытался, но кто возьмет шестилетнего пацана? Зато иногда удавалось что-нибудь украсть. Дети быстро учатся, и я научился таскать монеты из карманов.

Гарпий нахмурился, не понимая, зачем ему это рассказывают, но артефактолог продолжал, не сводя с него взволнованных глаз:

– Мама запрещала воровать. Порола меня, когда об этом узнавала, обещала выкинуть ворованные деньги, но потом тайком от меня покупала на них хлеб, чтобы было что есть. Было приятно засыпать сытым, даже если задница после ремня болела, – он нервно мотанул головой, прогоняя глупую улыбку, и тут же продолжил: – Знаю, ты не понимаешь, почему я это говорю, но это важно. Хочу, чтобы ты понимал, как все произошло.

Гарпию эти слова не нравились. Он отступил, чтобы коснуться руками холодной стены между большими окнами, открывающими вид на горы и чистое ночное небо.

– Мне однажды очень повезло, – внезапно признался Маркус, сглотнув. – Я нашел работу. Одному магу нужен был человек, способный нарисовать нужную руну на полу. Краска была опасной. Она разъедала кожу, символы были сложные, и нужно было таскать три, а то и четыре кисти разной толщины, но за одну руну он платил целый золотой! Конечно, я вцепился в эту работу, а дети быстро учатся, вот и выучил я все руны… золотой же на кону! Только я не знал, во что ввязываюсь. Он сначала вызывал разных демонов, что-то проверял. Сейчас я понимаю, что он изучал цепи и свои возможности.

Гарпий скривился и резко отвернулся, чувствуя, как от этих слов его начинает подташнивать, словно одно слово «цепи» может причинять боль.

– Это правда важно, – тихо прошептал Маркус. – Ты сейчас поймешь, почему. Когда этот человек понял, на что способен, он призвал Дер-Кареда, одного из верховных демонов, сильнейших демонов.

Тошнота Гарпия сменилась болью в груди от этого имени. Пошатнувшись, полудемон ухватился за подоконник и коснулся лбом холодного стекла между резных решеток.

– Он призвал твоего отца, – вдруг сказал Маркус совершенно уверенно.

Гарпий вздрогнул и сразу обернулся.

– Ошибки быть не может, – сообщил артефактолог. – У всех его детей, как и у него, один и тот же знак, знак его рода, его потомства, понимаешь?

– Чего ты хочешь? – рыкнул Гарпий, не понимая, злится он сейчас или ему просто плохо от того, что он долго пробыл в демонической форме.

– Рассказать тебе все, – прошептал Маркус, медленно опуская руки. – Ты должен знать правду. Тот человек находил женщин, платил им хорошие деньги. Какой-то врач их осматривал, и если они были здоровы, высчитывал какой-то правильный день, тогда я получал свой золотой. Я плохо понимал, что к чему, и, дурак такой, не остановил свою мать, когда она тоже пришла к этому магу. Только тогда я узнал, что все эти женщины, когда брали деньги и соглашались, не знали, что рожать им придется от демона. Не все даже выживали после ночи с Дер-Каредом. Если после беременность не наступала, а это было редко, то женщину просто выкидывали, а если беременность была, то следили за ее здоровьем до самых родов. Магу были нужны мальчики. Девочек он сразу убивал. Ну, ты, наверно, не знаешь, но демонесс невозможно подчинить, они неуправляемы, и, видимо, он опасался, что полукровок-девочек тоже не сможет сломить.

Гарпий смотрел на Маркуса, вцепившись в подоконник, и понимал, что его начинает бить мелкая дрожь, а артефактолог не унимался, медленно и осторожно приближаясь:

– Моя мама забеременела, – признался он, – а потом сбежала, бросила даже меня. Она уже была близка к родам. Ее бросились искать, нашли, но она к тому моменту уже родила и, несмотря на все пытки, так и не сказала, куда дела ребенка. Ее убили, а я остался там, заложником проклятой золотой монеты. Мне тогда уже никто не платил. Держали на цепи, иногда кормили, и я рисовал эти проклятые руны только чтобы меня не били. Я очень хотел сбежать, и однажды у меня появилась возможность. Дом, где все это происходило, был в глухом лесу, и ночью мне надо было добежать до города, а за мной послали полудемонов. От них нельзя было спастись. Они были еще маленькими, но очень сильными. Каждый из них в одиночку мог разорвать меня на части. Тогда я вырезал на собственной груди знак Дер-Кареда, чтобы они меня не трогали. Не был уверен, что это сработает, но должен был рискнуть. Они спутали кровавый знак и родовую метку, не убили меня, когда нашли. Маг, наверно, страшно их за это наказал. Он человек беспощадный и страшный, но мне было важно, что я сам, наконец, получил свободу. Чуть освоившись, я сразу стал искать ребенка моей матери. Был почти уверен, что это девочка. Женщины обычно чувствовали пол полукровки. Поэтому я был уверен, что ищу сестру, но, видимо, ошибся, – Маркус выдохнул и посмотрел на Гарпия очень внимательно, словно пытался что-то найти в его чертах, а потом тихо прошептал: – Теперь я точно знаю, что искал тебя. Я выяснил, что на постоялом дворе в сене конюшни нашли ребенка, а потом отдали подкидыша в приют. Именно в этом приюте был странный ребенок, у которого время от времени вырастал хвост. Не надо быть гением, чтобы понять, что это значило. Этого ребенка забрал Эдерью Эндер-Ви. Это все, что я знал, когда решил, что только этот глупый отбор поможет мне попасть в дом. А теперь я точно знаю, что он привез в тот год тебя. Гар, я твой брат.