Книга Конец света наступит в четверг - Дидье ван Ковелер

– Еще утро не кончилось, а я уже выдохлась. Старею.

Бренда глотает горсть таблеток и косо смотрит на меня.

– Пора мне перестать психовать из-за твоих приключений, Томас. Честно говоря, ты просто всё выдумал. А я поверила, и в результате у меня начались глюки. Бесит, что со мной вообще не считаются!

Я тяжело вздыхаю. Как это утомительно – всё время возвращаться к пройденному. Бодрящий эффект виски закончился, теперь дают о себе знать неприятные последствия. А может, это реакция на нападение? Вдруг оно разбудило в ней какие-то жуткие воспоминания?

Не скрывая разочарования, я говорю:

– Прости, Бренда. Буду выпутываться сам. Одолжишь мне кенгуру? Я освобожу его от всего постороннего, принесу обратно и оставлю на коврике перед дверью. Счастливо!

Она смотрит, как я укладываю Вигора и Пиктона в хозяйственную сумку между бумагами. Ее взгляд падает на футляр с бриллиантовым браслетом. Наши глаза встречаются. С безразличным видом я вынимаю шкатулку и кладу на край раковины со словами:

– Компенсация за беспокойство.

А потом выхожу из квартиры и закрываю за собой дверь.

33

Вставляя ключ в замочную скважину, я слышу шаги за спиной. Даже не оборачиваясь, я знаю, кто это. Футляр с бриллиантовым браслетом шлепается в хозяйственную сумку между медведем и кенгуру. И рука Бренды тяжело опускается на мое плечо. С обреченным видом она бормочет сквозь зубы:

– Ты у меня уже в печенках сидишь!

Ничего более лестного я в жизни не слышал.

– Знаешь, почему я помогаю тебе, Томас? Потому что в моей жизни нет никого и ничего интересного, вот и всё. Так что не воображай о себе слишком много.

Я киваю. И говорю, что если бы мог обратиться к кому-нибудь еще, то ни о чем бы ее не просил.

Потом открываю дверь и предупреждаю:

– Сними обувь, иначе мать закатит скандал.

Она скидывает кроссовки, интересуется, можно ли остаться в носках или необходимо надеть мусорные пакеты. Я воспринимаю ее ехидство как знак, что мы стали сообщниками. Бренда усаживается на диван, где спал отец. На подушке еще осталась вмятина от его головы. Тоска сжимает мне сердце. И я поскорее выхожу из гостиной.

Ступеньки, по которым я поднимаюсь наверх, нещадно скрипят, и можно всхлипывать, не опасаясь быть услышанным. У себя в комнате я хватаю кукольного Бориса Вигора, сидящего на полке, и как можно быстрее спускаюсь к Бренде.

И вот я уже удрученно смотрю на четырех персонажей, сидящих рядком на папином диване. Женщина моей мечты, которая сначала напивается, а потом глотает таблетки от похмелья. Медведь моего детства, оккупированный скандалистом-ученым. Махровый кенгуру с застрявшим в нем покойником-министром. И латексный супермен с бодрой улыбкой… Огромная усталость наваливается на меня, хочется на всё махнуть рукой.

– Только вот не надо сейчас переживать кризис переходного возраста, – ворчит Пиктон. – Потом у тебя будет на это куча времени. Давай, за работу.

– А как это делается?

– Так же, как вчера, когда ты мобилизовал свои белки´ и атаковал жир. Никакой разницы. Доверься интуиции. Вообрази, что это ты сам, и постарайся представить картинку.

Я тяжело вздыхаю и стараюсь настроиться на кенгуру Бренды, мысленно войти в нутро махровой сумки. Собираю воедино все свои воспоминания о Борисе. Представляю, как они вихрем кружатся в молекулах Брендона, словно снежинки в стеклянном шаре. А потом делаю усилие, чтобы эти образы слепились в один. И наконец крепко зажмуриваю глаза – будто смыкаю челюсти экскаватора. И, мысленно вырвав шарик из кенгуру, вкладываю его внутрь фигурки из латекса. Расслабив веки, я приказываю воспоминаниям, заключенным в шарике, вновь рассыпаться и перемешаться с молекулами резины.

– Томас, ты в порядке?

Я лежу на полу. Бренда, наклонившись, встревоженно трясет меня за плечи. Я встаю.

– Превосходно, – говорит медведь.

– Ай… рис, – бормочет маленькая копия Вигора.

– Я его слышу! – вскрикивает Бренда. – Это его голос, это он!

Я оборачиваюсь. Она нервно грызет ногти, а ее глаза выражают одновременно испуг и облегчение. Я протягиваю ей кенгуру:

– Можешь забрать его, он теперь такой же, как раньше. Перемещение закончено.

Она изумленно смотрит, как Пиктон делает Вигору гимнастику. Медведь сгибает и разгибает куклу, чтобы помочь министру включиться в резиновую структуру. При этом он всё время повторяет:

– От чего ты умер, Борис?

– Сердце… – с трудом выговаривают резиновые губы, застывшие в победной улыбке.

– Тебя не убили?

– Н‐нет.

– А где твой чип?

– А т-твой? – медленно произносит бывший министр, словно каждый звук стоит ему нечеловеческих усилий. – Где… он?

– Тебе дали задание, да? Перед тем как тебя… как ты умер? Я был прав, – заключает медведь. – За всем этим стоит Оливье Нокс. Живые потеряли надо мной контроль и поэтому послали мертвого, чтобы заставить меня говорить. Вот почему они не сняли с него чип.

– Где… моя дочь? – невнятно произносит кукла.

Я бросаю в ответ:

– А где мой отец?

Нарисованное лицо с идиотской улыбкой остается неподвижным.

– Отвечай, если хочешь увидеть девочку, – командует Пиктон.

– Я… не… предатель, – произносит уменьшенная копия Вигора.

Оттолкнувшись от пола задними лапами, медведь прыгает на низенький столик, включает телевизор и трижды нажимает на пульте цифру «6».

Вместо изображения на экране появляется рябь.

– Папа! – зовет тихий голос, еле слышный сквозь треск помех.

Белая как бумага, Бренда хватает меня за руку. Это потрясающе – ощущать с ней единство, переживать одно и то же чувство. От того, что ее пальцы сжимают мои, я на секунду забываю обо всех опасностях и проблемах…

– Айрис! – кричит резиновый министр. – Иди ко мне!

– Не могу… – раздается стон, еле слышный сквозь помехи. – Забери меня отсюда! Спаси!

Игрушечный Вигор пытается встать, но всё время падает.

– Помоги мне попасть в телевизор, Пиктон! – умоляет он.

– Это невозможно, – отвечает профессор. – И бесполезно. Вы общались бы не больше, чем два комка в пюре. Нет, вы сможете обрести друг друга только в высшем, духовном мире. И только если ты поможешь уничтожить Аннигиляционный экран, который удерживает вас на Земле… Нокс обманул тебя, чтобы отправить в потусторонний мир. Живой или мертвый, ты ничем не можешь помочь своей дочери. Если только не перейдешь на мою сторону. Он отправил тебя ко мне как шпиона. Так стань двойным агентом!