Книга Нежная охота на ведьму - Дарья Симонова

Те звуки сверху Сергей поначалу тоже принял за полтергейст. Шум казался далеким и глухим, словно соседская пьянка, отделенная добротными стенами. Сергей среагировал не сразу: бывало, что на втором этаже оставались рабочие, он перекидывался с ними словечком, но от сабантуев открещивался. Но человек, сбежавший по лестнице, был другого коленкора. Сергей из чистого губительного любопытства спустился за ним и обнаружил, что охранник дремлет, а незапертые двери бесшумно закрываются за незнакомцем. Сергей осторожно выглянул на улицу. Удаляющийся силуэт показался ему знакомым, но он не придал этому значения. Мало ли на свете черных кожаных курток…

Утром он проснулся от того, что над ним нависло несвежее рябоватое лицо майора милиции. Спросонья Сергей заподозрил, что из свидетеля он стремительно превращается в подозреваемого. Хотя даже не знает, что произошло. Убийство?! Здесь?! Прошедшей ночью? Абсурд. В неволинском особняке Сергей чувствовал себя по-детски сказочно и умиротворенно, и это было частью возмездия: окунули ненадолго в благодать и тут же вышвырнули вон в полную неизвестность. Вышвырнул спаситель Шалимов. Не спрашивать же было у него, а не твою ли, мол, удаляющуюся спину я видел сегодня ночью! И вообще, разве заказчики пачкают руки? Они же посылают киллеров вроде? Да и потом ведут себя тихо, а не дают скандальных интервью… Кто вообще знает, как это делается?! Но какой, к лешему, киллер, если явно слышался разговор на повышенных тонах! Впрочем, откуда Сергею знать эту кровавую кухню… Он тогда был в необычайном вакууме — никого вокруг! Словом перекинуться не с кем. Полная изоляция исцеления ради. Кто ж знал, что исцеление получится таким радикальным…

И в этой звенящей пустоте Шалимов внушал: беги, иначе тебя посадят! Ни логика, ни спокойный анализ ситуации невозможны, когда едва оправился от запойной бездны и тут же безвинно попал в бездну новую, неизвестную, с вековой приговоркой «от сумы и от тюрьмы»… Что оставалось делать, кроме как поверить единственному и очень настойчивому голосу. Голосу, убеждавшему, что теперь только ему есть дело до Сережиной судьбы. И что с того, что интерес этот был небескорыстный? Голос все равно единственный. Не с младшей сестрой, в конце концов, было советоваться! Кара и так уже помогла с жильем. И переживала свой развод. С нее было довольно.

«Я позабочусь о твоей семье», — напыщенно попрощался Шалимов, и на секунду Сергей прозрел, поняв, что ни в какой розыск его не объявили, что «благодетель» перестраховывается и в его лице убирает ненадежного, но совершенно безопасного свидетеля. Убирает под чьим-то влиянием. Возможно, той мерзкой бабы, его нынешней любовницы… Как-то она была связана с этим убийством. И в этот момент, как ни парадоксально, Сергей перестал задыхаться от шока неизвестности и сопротивляться происходящему. Помнится, напоследок он хотел позвонить Герману. До последней минуты Сергей не хотел его, больного, грузить своей внезапной переменой участи. Но он был уверен, что гуру выкарабкается. В последний день перед отъездом Сергей звонил ему как оглашенный. Но никто не отвечал. Учитель умирал в больнице. Но свое дело он уже сделал. Все случилось так, как он и предрек…

Никаких заминок при таможенном досмотре. Стало понятно, что подозреваемым он не был. К счастью, и свидетелем не особой важности…

И вот — Италия, предместья Римини. Удивленное замершее море. Заснеженные пальмы, отели, виллы… Танцующие в обнимку ужас и восторг. Родина Феллини, колыбель его режиссерского эго, зачавшая его придурковатых чудиков, его клоунов и гротескных проституток. Погода примерно такая же, как здесь и сейчас. Именно в тот год Сергей свалился как снег на голову, в прямом смысле слова. Вместе с южным снегопадом. Редко, но бывает! А южный снег — совсем другое дело! Нежданная радость, рождественское чудо, волшебство для невинных душ. В Римини тогда жили Ольшевские. Куда было податься, как не к ним? Никаких более-менее надежных знакомых за бугром у Сергея не было. Только они. Помнится алчущий от него избавиться Шалимов советовал предварительно им не звонить. Дескать, лучше явиться без предупреждения, тогда отказать труднее.

«Или пропасть без вести легче», — усмехался Сергей. Теперь-то он знал, что Шалимов изрядно потрепал нервы Каре, рьяно разыгрывая неведение. Даже оболгал «пропавшего» по части воровства.

Но здесь, на благословенной земле Сергею никто и не собирался отказывать в приюте. Святые земли и времена! Искомый адрес был на конверте. Тогда еще люди писали бумажные письма, а иностранные открытки ставили за стекло серванта — ну ведь красота же неземная!

И навсегда в нем, как вечный зародыш, момент, когда он, поплутав вдоволь, идет по узкой улочке к искомому дому, а знакомая фигура на втором этаже кряхтя чистит балкончик от снега. Сергей обескураженно, устало, одновременно лукаво и обреченно наблюдает, как милая неуклюжая тетя Маша Ольшевская пытается починить заклинившую парусиновую маркизу над балконом. Потом он произносит каким-то застывшим истонченным голосом: «Тетя Маша…» — и этот детский возглас разбивает вдребезги мирный захолустный пейзаж курортного межсезонья. Она близоруко всматривается в нежданного гостя — и начинается новый отсчет времени.

Да, если бы не Ольшевские… Приютившие пропащего сына друзей. Рано умерших друзей. И тем не менее не многие были бы способны на такую помощь. Ведь криминалом от нового насельника перло за версту. Конечно, они свои, родные, знали Сережу с пеленок, но… мало ли какими навыками оброс тот, кого мы знали ребенком! И тем не менее старики приняли его так, словно он был их блудным сыном. И это придало ему сил, помогло оправиться от той огромности внезапных перемен и начать новый виток скитаний на чужбине. Из Италии во Францию… Нет, всего он вспоминать сейчас не будет.

А с тем небольшим вспоможением для Кары была та еще история. Сначала старики, поехавшие утрясти дела на Родине, легкомысленно не поняли, в чем подвох. Вроде как, подумаешь проблема — деньги кому-то передать! Вот если бы получить — это да, бывает с разной степенью невозможности. Однако если отправитель желает остаться неизвестным, то снежный ком усложнений поглощает задачу. Особенно если так трудно объяснить мотивы.

Он ведь толком не объяснял Ольшевским, что порвал все связи с родным гнездом. А жизнь необратимо изменилась!

— Сереж, ну ведь она все равно догадается, что это ты! — твердили старики, и что тут возразишь. Да, догадается. Пускай! Но точно ничего знать не будет, а значит не выдаст бывшему мужу-убийце. Тут Сергей сгустил криминальный туман — так ведь имел полное право! За десять лет Ольшевские подзабыли остроту проблемы. И испугались, конечно, снова. Тогда пришлось сменить тему и добавить покаяния. Что, дескать, измучил близких своим пьянством и сопутствующими грехами молодости. И потому ему стыдно. И потому наложил на себя епитимью. Дядя Коля строго-понимающе кивал.

Не мытьем, так катаньем Сергей вовлек Ольшевских в орбиту своей правды.

В результате вышла комедия положений. Идея цивилизованного электронного перевода на карту захлебнулась, и старики решили… просто подбросить конверт с деньгами. Но как?! Провели рекогносцировку. Если только представить, что они, как те старики-разбойники из советского фильма, пробираются ночью к знакомой квартире, и… видят на площадке у двери тот самый отцовский шкаф, который, конечно, помнят еще со старых времен! И тут они, с одной стороны, обрадовались такой возможности, а с другой — ведь абсурдище! Дверь, отгораживающая крыло на этаже, оказалась незапертой. Значит, заходи и бери кто хочет! Словом, старики-разбойники засуетились и заспорили о том, как нужно правильно поступить. А на дворе ночь! Тетя Маша, конечно, наверняка что-то уронила. Внутри квартиры таки услышали эту возню — и уронили что-то в ответ! Тогда Ольшевские сунули неприлично розовый конверт на полку, промеж папок, чтобы он был одновременно и виден хозяевам, и не слишком привлекал внимание чужаков. И пустились наутек!