Книга Признания повесы - Карен Хокинс

Верена попыталась представить себе Брэндона в игорном доме, потом – в ее маленькой гостиной с номером «Морнинг пост» в руках, в столовой – Гербертс прислуживает, разливает суп. Но ничего не вышло. Картинка не складывалась.

И все потому, вынуждена была признать Верена, что этого не может быть. Брэндон Сент-Джон другой, он рожден и воспитан для положения и власти, точно так же, как она – для того чтобы притворяться. Притворяться не той, кем она является, чего хочет... Вся ее жизнь – сплошной обман и притворство. Она не может быть самой собой.

Ей лучше одной. Вдали и от родных, и от любого, кто может осудить ее или попытаться манипулировать ею.

Вожделение – это одно. Она может себе позволить спать с мужчиной, который ей нравится. Таким, как, например, Брэндон. Красивым, обаятельным, с идеальной фигурой. Но более сильные, серьезные чувства могут ее погубить.

– Может, тебе что-нибудь нужно? – спросила Верена у Брэндона, стоявшего возле умывальника.

Он покачал головой. Брэндон выглядел таким суровым. Сердце у Верены сжалось. Неужели он сожалеет о прошедшей ночи? О том, что вернулся в Уэстфорт-Хаус, что...

Он раздраженно потер горло, глаза потемнели от гнева.

– Ты расстроен из-за болезни. Думаю, завтра тебе станет лучше.

– Сомневаюсь, – произнес он едва слышно, но Верена догадалась по губам.

– Не хочется тебе напоминать, но... – Она встала на кровати на колени, подбоченилась и сказала низким голосом: – «Я Брэндон Сент-Джон, я никогда не болею. И простуды у меня не бывает».

Вмиг он оказался рядом и, схватив Верену за руки, стащил с постели. Поставил на пол, но не выпустил, а прижал к себе, весьма интимно поддерживая под ягодицы. В устремленном на Верену взгляде читалось предостережение.

– Я просто пошутила.

Довольным он не выглядел, но раздражение прошло.

Ладно. Ей бы надо помнить, что не все выросли в атмосфере постоянных шуток и забав. Кроме того, он болен, а больным не до юмора. Они его просто не воспринимают.

– Мне жаль, что ты плохо себя чувствуешь.

– Он вскинул бровь, но промолчал.

– Отпусти меня.

Взгляд Брэндона переместился с лица Верены на ее плечи и ниже. Брэндон покачал головой. Верена прищурилась.

– Отпусти сейчас же!

Он снова покачал головой, только на этот раз обхватил Верену за талию и крепко прижал к себе. К досаде Верены, Брэндон принялся целовать ее шею, от его горячего дыхания по спине побежали мурашки.

Ее тело ответило сразу, грудь напряглась, дыхание участилось.

– Ты... немедленно прекрати.

Он легонько укусил ее ухо, и она обвила его шею руками.

– Правда, – пробормотала она, поворачивая голову, чтобы облегчить ему доступ к шее, – тебе пора домой. Я уверена, твои братья будут беспокоиться и...

Он прервал ее крепким поцелуем, от которого она чуть не лишилась чувств. Верена забыла обо всем, кроме их встретившихся губ. Она со всем пылом ответила на поцелуй и огорченно вздохнула, когда Брэндон оторвался от нее.

Восстанавливая дыхание, Верена исподтишка разглядывала Брэндона: волосы взъерошены, подбородок покрыт щетиной, на левой щеке складка от подушки. И все равно он выглядел невероятно привлекательно.

Брэндон осторожно поставил ее на пол и, пытаясь откашляться, поморщился.

– Черт, – проскрипел он.

– Я прикажу подать горячего чая.

Она бросила Брэндону его брюки. Он поймал их, но надевать не стал, а повесил на спинку кресла.

Верена внимательно наблюдала за ним, стараясь не показать, как сильно ее интересуют завитки волос на его груди, которые сбегают вниз по животу к... она зажмурилась и сделала глубокий вдох. Потом открыла глаза и встретилась взглядом с Брэндоном.

– Этот список. Здесь ты его искала?

Ох. Опять за старое. От разочарования у нее заныло в груди.

– Мы с Джеймсом обыскали весь дом сверху донизу. И не один раз.

Он приподнял ее подбородок и пристально посмотрел ей в глаза.

– Мы обшарили каждый уголок.

В глазах Брэндона отразилось разочарование. Он кивнул и отпустил подбородок Верены.

Она вдруг почувствовала себя странно опустошенной. И одинокой. Но к одиночеству она давно привыкла и не видела в нем ничего страшного. Временами оно ей даже нравилось. Однако сейчас при мысли об одиночестве сердце ее болезненно сжалось.

– Мне нужно одеться, – объявила она и направилась в гардеробную, испытывая неловкость от того, что была совершенно голой.

Она уже почти дошла до гардеробной, когда Брэндон подхватил ее на руки и водворил на постель.

– Ой! – Она встала на колени. – Что ты делаешь?

Сложив руки на груди, Брэндон стоял и улыбался, взглядом предлагая ей попробовать выбраться из кровати. Верене вдруг расхотелось одеваться. Ей казалось совершенно естественным, что Брэндон видит ее голой.

– Ты не можешь держать меня здесь вечно.

– Могу попытаться, – сказал он, причем слышно было только первое слово. – Кроме того, ты должна ответить мне на несколько вопросов.

Нет, ему и в самом деле не помешает выпить чаю, решила Верена. Она распорядится об этом, как только найдет способ добраться до двери.

Верена метнулась на другой край кровати. Брэндон угрожающе шагнул вперед, подняв брови и улыбаясь.

Она усмехнулась. Он тоже усмехнулся и сделал еще шаг, потом остановился, чтобы не споткнуться о свои же сапоги. Как только он отвел взгляд, Верена соскочила с кровати и бросилась было бежать, но он с легкостью отрезал ей путь.

Верена уселась на кровать и натянула на себя простыню.

– Это несправедливо! У меня сегодня есть дела.

Он кивнул, легкая улыбка тронула его губы, синие глаза засияли.

– У меня тоже. Но это гораздо важнее.

Верена прикусила губу. Он был неотразим, но ей действительно нужно было встать. Выбраться из этой комнаты. Разрушить чары, которыми он ее околдовал.

– Если ты не дашь мне встать с постели, я закричу. Придут Гербертс и Питерс. – Уж Питерс точно справится с Брэндоном, у него хватит сил.

Не переставая улыбаться, Брэндон стукнул кулаком правой руки по ладони левой.

Верена вдруг представила, как этот кулак впечатывается в челюсть бедняги Гербертса. Нет, ее дворецкий этого не заслуживал. Верена исподтишка разглядывала Брэндона. В таком виде – без идеально повязанного галстука, без ладно сидящего фрака, блестящих брелоков на цепочке от часов, без брюк – он был просто мужчиной. Самоуверенным обнаженным мужчиной, при виде которого текли слюнки.

В этом-то вся беда – Верена находила Брэндона слишком привлекательным. Что по идее не должно было бы мешать такой, как она, раскрепощенной женщине.